– Если так, ваша затея провалится, – заметил Агранцев.
– Нет. Этого хватит, чтоб защитить его… на какое-то время. От тяжелой болезни, отравления…
– И от пули? – спросил ротмистр.
– Думаю, да. Но чем серьезней будет неблагоприятное действие, тем скорее иссякнет сила лауданума. Я думаю, желающие свести с ним счеты найдутся, – тут Павел Романович мрачно усмехнулся, – и в первом покушении лауданум спасет. Может, и во втором. А далее – все!
– Господа, – сказала тут мадам Дорис, – все это очень увлекательно, но у меня свой интерес. Мне нужны гарантии. Без них ничего не выйдет.
– Какие гарантии? – удивился Павел Романович. – Что вы хотите?
– Оставьте в залог лекарство, – сказала мадам.
«Они все свихнулись, – подумал Дохтуров. – Даже лишь намек на возможность обладания панацеей сводит с ума. Вот и мадам туда же».
– Дорис, – проворковал ротмистр, – ты просишь невозможного. Господин Дохтуров деликатный человек, и только деликатность мешает ему ответить на подобное предложение так, как следовало бы. Но послушай меня: я даю тебе честное слово, что в случае успеха ты получишь свою награду. А с гарантиями придется подождать. Дело наше столь тонкое, что никаких гарантий не терпит.
– Миллион? – спросила мадам. – Ты обещаешь мне?
– Нет, – сказал ротмистр. – Может быть, это будет не миллион. Но я уверен: Павел Романович сделает все, чтобы сдержать свое слово.
– Хорошо, – сказала Дорис, подумав. – Но в таком случае…
Она не договорила.
В кабинет постучали, и сразу же влезла в дверь бородатая физиономия управляющего:
– Опять этот ирод пожаловал, из сыскной!
– Кто, полковник? – спросила мадам.
– Он самый… – вздохнул Иван Дормидонтович.
И тут же отъехал в сторону, отодвинутый чьей-то уверенной и сильной рукой.
В кабинет вошел Мирон Михайлович Карвасаров. Прищурился, оглядел присутствующих – и аж ладони потер от удовольствия. За его спиной маячили трое крепких и молчаливых субъектов.
– Прекрасно! – сказал полковник. – Это даже лучше, чем я ожидал. Вся компания в сборе. Правда, двоих не хватает. Но это, думаю, поправимо. Жаль, Грач не дожил. Порадовался бы.
– Вы установили причину его смерти? – быстро спросил Павел Романович. – Сердце? Или все-таки яд?
Полковник удивленно уставился на него:
– Вы что, были знакомы?
– В некоторой степени.
– Вот как! Ну, тем лучше. Вы, я так понимаю, тот самый «интеллигент» из сгоревшего «Метрополя». – Он повернулся к ротмистру: – А вы у нас проходили под псевдонимом «кавалерист».
– Весьма остроумно, – заметил Агранцев.
– Правда, торговля опием – это что-то новое для кавалерии. Итак, половина из вашей замечательной четверки налицо. Интересно, где еще двое? Впрочем, у нас будет время об этом поговорить. И о многом другом. Я очень надеюсь, господа, что вы не станете запираться. У меня нынче не то настроение, чтоб миндальничать. Я любого разговорю.