Все это – сущая правда, но звучать будет – как горячечный бред. Кстати, окажись Павел Романович на месте полковника, то и сам бы пребывал нынче в большом затруднении. Неподготовленному человеку в такое трудно поверить, а разобраться – тем более.
– А может, – проговорил полковник, и в глазах его загорелись искры, – вы просто хотите продать свой эликсир подороже? Оттого и сошлись с Дарьей Ложкиной. У нее-то связи обширные, вполне может вас вывести на настоящего покупателя. Что, в яблочко?
– Если вы так говорите, значит, верите, что лауданум действительно существует, – хрипло сказал Павел Романович. – Тогда почему не поверить и остальному? Да, мадам Дорис должна свести меня с покупателем. Это правда. Но покупатель – Советы. Ясно? И платить они должны совсем не деньгами.
– А чем же?
Тут уж выхода не оставалось, и воленс-ноленс Павел Романович рассказал о своем проекте.
Когда он закончил, Карвасаров поглядел на него сочувственно:
– Одно из двух, – заключил полковник. – Вы либо сумасшедший, либо святой. Третьего не дано.
– Думайте, как хотите. Теперь вы знаете все. И решать теперь вам.
Дохтуров испытал вполне понятное, хотя и отчасти постыдное облегчение. Ответственность за проект, которую он так долго нес один, впервые перестала быть исключительно его делом.
– А что тут решать? – сказал полковник, вдребезги разбивая эти надежды. – Ничего на самом деле не изменилось. И вам по-прежнему самое место в тюрьме, под охраной. Сношения с комиссарами без вашего чертова средства все равно ничего не дадут. Ровным счетом. Так что посидите в кутузке, а мы тут пока поработаем. Найти эту вашу Софи́ труда особого не составит. Куда ей деваться?
– В тюрьму так в тюрьму, – Павел Романович сделался бледен, однако говорил совершенно спокойно. – Об одном прошу: разрешите съездить на квартиру, взять вещи. И… попрощаться. Под честное слово.
Полковник фыркнул:
– «Под честное слово»! Вы, доктор, будто дитя. Но… будь по-вашему. Езжайте. Только недолго. И под надзором, конечно. С вами будет агент.
* * *
Когда подъезжали к дому Васиной, у Павла Романовича мелькнула вдруг мысль, что все напрасно – никого в квартире горе-милиционера Сырцова нет. Или хуже того: нет никого живого. А что? Ведь расправился же кто-то с пилотом.
Не без трепета взялся Дохтуров за ручку двери и даже чуть-чуть помедлил. Но тут незваный спутник, плотный господин в котелке и с подкрученными усами – словом, типичный «гороховое пальто», – отодвинул его плечом и дернул дверь на себя:
– Пожалуйте.
В прихожую Павел Романович все-таки вошел первым. Прислушался – тихо. Странно. Анна Николаевна действительно последнее время больше молчит, но Сопов – тот обычно рта не закрывает.