Сердце у полицейского чиновника застучало сильнее. Он прикрикнул на не в меру разошедшегося кучера, спрыгнул наземь. Представился самым учтивым образом и поинтересовался, не надо ли помощи.
Помощь не требовалась, однако и продолжать поездку молодая дама уже не могла: заднее колесо ее экипажа от удара соскочило с оси. Ну, тут выход сам собою напрашивался.
Вердарский вполне светски спросил, куда направлялась незнакомка, и спустя несколько минут они вдвоем уже катили прочь от места досадного происшествия.
Надо признаться, что Вердарский никогда не был особенно смел с женщинами, тем более с незнакомыми, и в разговоре частенько терялся. Но тут – о чудо! – все получалось как-то само собой, очень естественно. Через самое непродолжительное время (а направлялась его нынешняя спутница за покупками в Китайский квартал, и потому путь предстоял неблизкий) они уже вовсю болтали, словно старинные знакомые. Пару раз Вердарский, будто ненароком, даже стиснул локоть прелестной дамочки. Вольность осталась без последствий – новая знакомая то ли не заметила, то ли не обратила внимания.
Звали ее Елизаветой Алексеевной (сообщив это, она тут же рассмеялась: будто императрица!), в Харбине уж девять лет. И – увы! – замужем.
Впрочем, последнее обстоятельство оказалась упомянуто вскользь, и у Вердарского зароились в голове весьма нескромные мысли. Признаться, было отчего: Лизонька (так он мысленно ее окрестил) была чудо как хороша. Вуалетка не мешала разглядеть ее миловидное нежное личико, а голосок был просто обворожителен!
Словом, когда коляска свернула в Китайский квартал, оба чувствовали себя так, словно были знакомы не первый год. Тут подоспело время прощаться. Вердарский помог даме сойти, прильнул губами к перчатке и прошептал неизбежное:
– Когда я смогу вас снова увидеть?
Однако ответ был неожиданным:
– Можно нынче же, – просто сказала Лизонька и, немного смешавшись, добавила: – Если вам, конечно, удобно.
О да, ему было очень удобно!
Но сейчас же возник новый вопрос: где?
Вердарский, набрав в грудь побольше воздуху, сказал:
– В «Эмпириуме», я слышал, неплохо.
Сказал – и испугался. Вечер в этом роскошном ресторане стоил месячного его жалованья.
Лизонька, умница и деликатнейшая душа, на этот пассаж только рассмеялась. А потом непринужденно проговорила:
– Ах, я не люблю ресторанов. Там всегда шумно. А знаете, приходите ко мне ввечеру. Я велю чай приготовить. Посидим по-простому.
Вердарский несколько смешался:
– Что же муж… не станет ли возражать?
– Он третий день как во Владивостоке, по служебной надобности. А прислугу я отпущу, нам никто не станет мешать.