Харбинский экспресс-2. Интервенция (Орлов) - страница 70

– Вы помнить этого маленького человека? – спросил Ли Мин. – Это такой мой вопрос. Ответьте, пожалуйста.

Вердарский покачал головой.

– Нет.

Ли Мин подал знак мальчику, и тот вдруг отколол номер: мигом скинул с себя куртку и просторные бумажные штаны, оставшись почти нагишом – в одной только повязочке на бедрах.

– А теперь? – спросил упрямый Ли Мин.

Вердарский хотел было вновь отрицательно покачать головой, но присмотрелся – и вдруг ахнул. Все тело мальчика было покрыто разноцветным узором – наподобие тех, какими любят украшать себя моряки да каторжники. Только эти были куда как занятней.

Ай да мальчик!

Впрочем, позвольте… Разве бывает у мальчиков такая мускулатура? А эти шрамы на груди? Да и сама кожа вовсе не так свежа и упруга, как бывает в детстве.

Нет, понял Вердарский, никакой это не ребенок, а взрослый человек, каким-то непостижимым образом сохранивший детские пропорции. Если присмотреться, станет ясно, что ему уже немало лет. Может быть, куда больше, чем самому Вердарскому. Не исключено, что это вообще старик…

И тут он вспомнил.

Это был тот самый человек, которого он видел давеча в Модягоу. Да, вне всяких сомнений. Его еще дети дразнили. А потом он убежал. Но… что все это значит?

Китаец Ли Мин, внимательно следивший за полицейским чиновником, угадал этот вопрос – должно быть, он отразился у Вердарского во взгляде.

– Вы вспоминать, – утвердительно сказал он. – Вы видеть этого человека раньше, а теперь вспоминать.

Отрицать Вердарский не стал. Да и к чему?

Навернулся вдруг на язык вопросец, который вообще-то следовало с самого начала задать: откуда этот ходя знает, что сам Вердарский служит в полиции? А потом и еще одна мыслишка на ум пришла – о небольшом черном пистолете. Пистолет преспокойно лежал во внутреннем кармане сюртука.

Но он не успел его вытащить.

В этот момент Синг Ли Мин произнес какое-то короткое и незнакомое слово.

Услышав его, коротышка выхватил из своей повязки тонкую трубочку и быстро поднес ко рту. Жест сей был очень знакомым – Вердарский и сам в не столь отдаленные гимназические времена баловался таким образом, обстреливая товарищей из бумажной трубки лущеным горохом.

Но коротышка не стал плеваться горохом. Он коротко дунул – и что-то кольнуло полицейского чиновника в шею. Вердарский хотел поднять руку, чтобы пощупать, – но отчего-то рука не послушалась. Внезапно накатила жуткая слабость. Он покачнулся, ступил назад, к кожаному дивану. Опустился на него, однако диван волшебным образом исчез. В глазах стало черно, и Вердарский вдруг ощутил, что летит, летит сквозь эту бесконечную черноту…