– Ксюша, как ты сюда попала?
– А что? – она испуганно уставилась на Таиску.
– Да ничего, так просто, для поддержания беседы.
– О себе нельзя рассказывать…
Господи, да где они откопали такую? Только вчера выкупили из рабства?
– Как хочешь, – пожала плечами Тайка. Она вытянула шею, желая рассмотреть, что же там происходит на кухне, но видимость была нулевой, доносился лишь невнятный шум и запахи.
– Я слышала, в этом доме отдыха начался съезд писателей, – нерешительно начала Ксюша. Страх страхом, но видать очень уж сильно хотелось пообщаться. – Писателей фантастов. Вы любите фантастику?
– А разве об этом можно говорить? – выкатила глаза Тайка.
Юмора Ксюша не понимала. От таких людей я стараюсь держаться подальше. Как можно дальше. По-моему, они хуже сексуальных маньяков. Хотя, что может быть хуже сексуальных маньяков? Я призадумалась, но тут в столовую попер народ и с мысли я сбилась. Преподаватели столовались вместе с нами, что ж, демократия приветствуется. Вот только Аллы Г. не виднелось, наверное, уехала отлавливать новых ксюш. Как на зло, Алиса уселась прямо напротив нас. Экая незадача… Из кухни вышла немолодая женщина в белом халате, она катила тележку, заставленную тарелками. На ужин нам полагался рис, но на этот раз с овощами. Если нас все время будут пичкать рисом, то придется включить в список покупок слабительное. К тому же оказалось совсем невкусно: сухо, пресно, тоскливо. Но, делать нечего, пришлось давиться, ближайший магазин, наверное, в трех днях пешего пути, а писать «списочек для Толика»: «Хлеба, колбасы, шампанского полусладкого 18 бут.» – как-то не хотелось. Прямо и не знаю почему.
Отужинав, ретировались в свой номер. Первым делом переоделись в уютные брючата и свитерки. В номере было довольно жарко, поэтому облачились в декольтированные. Мне вообще как-то не особо хотелось тут располагаться, рядиться в ночнушку и халат, хотелось спать в ботинках и куртке, чтобы в любой момент задать отсюда стрекоча. Тайка плюхнулась в кресло и тоскливым взором обвела комнату, видать в поисках бара с запасом виски и колотого льда.
– А он был вором, и уехал от меня, – мрачно пропела подруга, – а я осталась, страсть свою храня…
– Не надо! Если ты не замолчишь, я завоплю «Владимирский централ»!
– Прости, дорогая, просто привязалось.
– Еще бы, кажется, мы эту проклятую кассету раз сто пятьдесят прослушали. Тай, насчет Милы Розовской – ты серьезно?
– Абсолютно. За ужином я ее как следует рассмотрела, это она. Без сомнения.
– Так, я звоню Шведову, спрошу, своими ли глазами он видал ее в гробу.