Все кончилось так же неожиданно, как и началось. Синяя пакость взяла и исчезла. Тут же угасли и желтые пылинки, а Тинка прямо-таки осела на мои руки. Я подхватила подругу. Удерживать ее было довольно трудно, но взявшийся невесть откуда Астен легко подхватил эльфийку на руки.
— На этот раз она доигралась! — раньше я ни разу не видела Астена разгневанным, но, надо отдать ему полную справедливость, это ему шло. Обычное мягкое рассеянное выражение исчезло. Идеальные черты обрели завершенность, силу, которой им обычно недоставало. Это был уже не томный красавец, а боец, настоящий мужчина, и я невольно им залюбовалась. Он же был занят лишь Тиной. И это было хорошо и правильно, потому что заглядываться на эльфийских принцев с моей стороны было редкостной глупостью.
2228 год от В.И.
Вечер 20-го дня месяца Волка.
Таяна. Гелань
С колокольни Гелены Снежной пробили седьмую ору пополудни, но ненастный осенний вечер вполне мог сойти за глубокую ночь. Дождь мерно барабанил по крышам, стучал в окна, словно требуя, чтоб его впустили, ветер с воем носился по притихшим улицам, стуча и громыхая всем, что не было надежно закреплено. Ненастье тянулось с первых дней месяца, и не похоже было, чтобы собиралось прекращаться. В такую погоду даже самые ретивые стражники старались закончить привычный обход побыстрее, чтоб подольше просидеть в теплых караулках. Там, вопреки строжайшему наказу старших по званию, их ждало горячее вино с пряностями, заботливо приготовленное товарищами, которые в свою очередь твердо рассчитывали на ответную услугу, когда придет их черед впустую таскаться по продуваемым проклятым ветром улицам. И в самом деле, кому могла прийти в голову мысль по доброй воле выйти наружу эдаким вечером?
Лупе мысленно еще раз перебрала содержимое небольшого коврового мешка, в который она сложила лучшие Симоновы зелья и кое-какую одежду. Все имеющиеся в доме деньги она разделила на две части — одну спрятала в известное только им с Симоном место, другую разделила пополам, часть убрала в нательный пояс, часть положила в общую шкатулку для дурака-мужа, когда тот вернется. Подумала и туда же сунула короткую записку, сообщающую, что уезжает к родным. Симон поймет, а супругу не обязательно. Больше делать было нечего — в доме чисто прибрано, вещи разложены по местам, сундуки и буфеты тщательно заперты. Женщина одобрительно окинула взглядом опрятную залку и подивилась про себя, до какой же степени она равнодушна к единственному дому, который у нее был.
Подбитый стриженым мехом кожаный плащ должен был на какое-то время защитить от дождя и ветра. Если ее затея увенчается успехом, ей придется идти всю ночь, прежде чем можно будет позволить себе передышку. Ее ставка была на неожиданность и непогоду, потому что выйти из города без разрешения не мог никто. Впрочем, Лупе вполне могла отвести глаза стражникам, если их мысли будут заняты чем-то более приятным, чем выискивание безумцев, собирающихся на ночь глядя выйти из-под защиты городских стен. Вместе с тем до девятой оры ворота держат открытыми — Михай почему-то свято придерживался этого обычая. Следовательно, Лупе предстояло пробраться к воротам и, воспользовавшись магией, пройти через них на глазах восьмерых опытных воинов. Теперь там дежурили еще и недавно заведшиеся в Таяне фискалы, что на первый взгляд делало попытку отвести глаза охране бесполезной. Толстяк в сероватом балахоне торчал там и сегодня — Лупе проверила, но ей показалось, что на самом деле он за Запрещенной волшбой не следит. Во всяком случае, на простенький фокус, сделанный ею для проверки, он никак не прореагировал.