‑ А если не готов?
‑ Тогда не играй в эти игры. Или играй, но лови момент, когда тебе соберутся башку оторвать, и смывайся, не доводи до крайности.
Бурлак помолчал немного и добавил:
‑ Что же касается нравственности, морали… Эти эфемерные предметы свойственны людям, обладающим религиозным типом мышления. То есть сознательно ставящим на пути своего мыслительного процесса ограничительные барьеры. Досюда думаю, дальше – ни-ни. Дальше ‑ Святое Писание читай. Там все ответы на все вопросы есть. Такие люди в эти игры играют всерьёз и до конца. От ответственности за проигрыш не уходят. Бесценные игроки. Самое главное – их размышления о нравственности и морали увести за ту планку, до которой они думают. Подсунуть им нужный катехизис и сказать: делай так и вопросов не задавай.
Дальше они ехали молча. Бурлак крутил баранку и думал: вот, на хер, какую речугу закатил торжественную. Хоть иди на старости лет лекции читать на тему «разведка и мораль». Тоже, значит, очко играет…
Так они ехали, и вскоре Иван сказал:
– Сто двадцать шестая отметка.
– Сползи, чтобы тебя видно не было, – приказал Бурлак, прибавив газу. – И наблюдай.
Через минуту они промчались мимо ответвления от шоссе, которое вело в горы и было перекрыто полосатым шлагбаумом. Возле шлагбаума топтался крупный экземпляр самца с ружьём за спиной. Экземпляр что-то жевал, периодически сплевывая на асфальт. Было жарко.
Бурлак проехал вперёд километра полтора и сполз на обочину. По шоссе проносились редкие грузовики, а так было довольно спокойно.
– Переодевайся, – сказал Бурлак и вышел из машины – по малой нужде.
Иван натянул грязные холщовые штаны и потрёпанную индейскую рубаху. Кроссовки снял, остался босиком. На ствол пистолета навернул глушитель и сунул оружие за пояс. Верещалку спрятал в карман штанов. Бурлак решил, что все должно быть провернуто примитивно просто и беспредельно нагло. Тогда есть шансы на успех. Всякие хитрости только навредят. Да и времени у них не было на всякие хитрости.
– Готов? – спросил Бурлак.
– Так точно.
– Лезь, покуда никого нет. Главное, не забудь, что после звонка у нас будет максимум две минуты, чтобы смыться. Не уложишься – извиняй. Уйду один.
Иван нырнул под днище рыдвана. Бурлак ещё раз огляделся и сел за руль. Снизу раздался условный стук. Владимир Николаевич резко развернулся и поехал назад, к полосатому шлагбауму.
– Ты Касильдо? – спросил он человека с ружьём.
Тот помотал головой и кивком указал на сторожку.
– Позовёшь? – спросил Бурлак.
Не прекращая жевать, парень сделал жест, означающий: иди, мол, так, без доклада. Сегодня, дескать, можно.