Иностранцы, которые жили в России, тоже сильно возбудились и некоторые из них устремились в Европу — поучаствовать в революции. Так, один из сотрудников скульптора Фальконе по фамилии Ромм, уехав из России, принял активное участие во французской каше, стал членом революционного Конвента и даже был одним из тех, кто подписал смертный приговор королю Людовику. И он не один был такой активный.
Просвещенная царица Екатерина II, которая сама не чуралась новомодных взглядов, которая переписывалась с Вольтером, приглашала Даламбера и Дидро приехать в Россию, которая разрешила в России оборот французских газет… эта самая Екатерина очень напряглась, увидев, куда выруливает французское просвещение. Она окончательно утвердилась в мысли, что просвещенный абсолютизм все-таки лучше, чем оголтелая власть народа. И начала потихоньку закручивать гайки — выступила одним из инициаторов антифранцузской коалиции, отказалась от всех заключенных с Францией договоров, приказала высылать из России всех подозреваемых в симпатиях к Французской революции, а в 1790 году даже выпустила указ о возвращении из Франции всех русских. Прибывший по этому указу в Россию революционный граф Строганов в красном колпаке был сослан в свое имение — внимательно изучать жизнь.
Из России был выслан даже посол Франции. Екатерина заявила, что каждый должен заниматься своим делом — сапожник тачать сапоги, а аристократ — управлять страной. «Я остаюсь аристократкой, это моя профессия», — сказала она. Что же касается представителей черни, захватившей власть во Франции и арестовавшей короля, то они, по мнению Екатерины, «способны его повесить на фонаре!»
…Екатерина ошиблась: королю отрубили голову.
А ведь еще недавно русская царица была на диво добра к вольнолюбию! В течение нескольких лет после начала Французской революции вся Россия была наводнена французскими революционными газетами и книгами. Украина, Москва, Сибирь, Санкт-Петербург зачитывались якобинскими газетками. Один из современников писал: «…цитаты из Священного Писания, коими прежние подьячие любили приправлять свои разговоры, заменились в их устах изречениями философов XVIII века и революционных ораторов».
На волне революционной эйфории Радищев издает свое «Путешествие из Петербурга в Москву», за которое тут же получает мощный пистон от наконец пришедшей в себя Екатерины. (Кстати, книга Радищева была посвящена его другу — тому самому А. Кутузову, который штурмовал Бастилию.)
В общем, когда феодализм треснул во Франции, звон пошел по всей Европе. А через четверть века — уже после того как порожденный революцией Наполеон был повержен соединенными силами феодальной Европы — на многие годы в Европе восторжествовала реакция. Однако революционные семена были уже посеяны и позже проросли.