— А что тут рассказывать? Боги как боги. Большие. Странные. Блестят, как мокрые камни, изредка выпускают молнии. Некоторые летают по воздуху, как облака, некоторые ходят по земле.
— Как люди? — уточнил Кержак.
— Нет, не как люди. Люди ногами перебирают, а они как бы перекатываются. У них внизу такие… Нет, не могу объяснить, это видеть надо.
— Покажешь мне?
— А как я могу показать? К границе проводить тебя я могу, но зачем? Границу ты и без меня найдешь — Лысую гору отовсюду видно. А если и не видно, все равно направление не перепутаешь. Просто иди на зов Силы, как раз к Лысой горе и выйдешь.
— И что там, за границей? — спросил Кержак. — Правда, что границу нельзя переступить?
— Правда, — сказал я. — И одновременно неправда. Если сильно захотеть, можно и к самому подножию выйти, а то и на склон горы взобраться чуть-чуть. Только ты не захочешь, слишком много там Силы, на мозги очень давит. Голова болит, руки трясутся, а душу переворачивает так, что от малейшего греха умереть можно. Вспомнишь, как козу резал, и откинешься тут же на месте.
— Разве козу зарезать — грех? — удивился Кержак.
— Все в нашей жизни грех, — сказал я. — Только грехи бывают большие и маленькие. Здесь, в Преддверии, нельзя грешить только по-крупному, а по мелочи — сколько угодно. То есть вру, не сколько угодно, если начнешь, например, над ближним своим издеваться и вовремя не остановишься — заколбасит так, что мало не покажется. Но если не злоупотреблять — жить можно. И неплохо жить, между прочим. Репа у нас двойной урожай дает, козы растут, как чертополох на навозе, болезни заразные ни к людям, ни к скотине не пристают, магия опять же. Рядом с богами каждый человек волшебником становится.
— А настоящий волшебник?
— Настоящие волшебники тут надолго не задерживаются. Для нашей жизни неважно, сколько Силы тебе доступно. Для того чтобы козу забить или червей-вредителей с грядок прогнать, моей магии вполне хватает. А большая магия у нас применения не находит. Сам посуди — драться нельзя, охотиться не на кого…
— Прямо рай на земле, — хмыкнул Кержак.
— Он самый, — согласился я. — Только, знаешь ли, в раю не так сладко живется, как сперва кажется. К хорошему быстро привыкаешь.
— Тебе легко говорить, — вздохнул Кержак. — Ты в этом доме один живешь?
— Один, — подтвердил я. — Я сирота.
Кержак вытаращил глаза — подумал, что ослышался.
— Сирота я, — повторил я. — Нет у меня ни родственников, ни друзей близких. Удивляешься, почему меня до сих пор с земли не согнали? Нечему тут удивляться, это закон божий в действии. У нас закон другой, чем в иных местах, заповедь только одна, и гласит она — не греши и будешь жить. Метнуть заклинание в ближнего своего — смертный грех, о такой вещи только подумаешь, сразу все поджилки трястись начинают. Чувствовал уже такое?