Я попытался встать и не смог. Похоже, раздроблены кости. Не переставая крыть матом все вокруг, я пополз по мосту; опираясь на ствол подсолнуха, растущего с нашей стороны, поднялся и переключил привод на реверс. Крысы при виде скручивающегося рулончика (вот же гад, обратно-то работает!) злобно заверещали, а я поскакал на одной ноге, охая и причитая, к бане. Переодеваться.
Первым меня заметил фикус. Под его бурные аплодисменты я проковылял к лежанке и повалился на нее, обессиленный. Знал бы кто, чего стоило мне расставание с ОЗК! Так ведь не потащишь дорожную пыль, возможно активную, в дом. Терпи, значит, казак!
Машка, молодец, сориентировалась мгновенно. Плюнув на Таракана, она подхватила кадку с фикусом и сноровисто обмотала распухшую уже порядком ногу широкими листьями. Боль немедленно ослабла. Машка же, прильнув поверх листьев теплым животом к ноге, тихонько замурлыкала, глядя мне в глаза и слегка всаживая в тело острые коготки. Под ее мурлыканье я мирно заснул.
Сколько продрых, не знаю. Наверное, часа два. Когда проснулся, нога почти не болела. Я осторожно притопнул ею, потом пару раз присел да и отправился инспектировать Усадьбу.
Машка, снова замершая на своем боевом посту, приветливо помахала мне лапкой и сообщила, что вся кета, принесенная мною с рыбозавода в проклятом морозильнике, уже спущена в погреб. Под ее личным недреманным контролем.
Во дворе растерянно переругивалась наша сладкая парочка. Верхняя Хавронья по традиции взваливала вину за мою травму на рассеянность Нижней. Нижняя — на торопливость Верхней. Атмосфера постепенно накалялась. Пришлось мне в спешном порядке взваливать на себя роль миротворца и хвалить их за отличную работу, упомянув для весу в самых красочных подробностях про крысу-неудачницу.
Почувствовав себя реабилитированными, свинки, перебивая друг друга, обрушили на меня отчет о состоянии дел. Козы сыты и здоровы; колья для ограды готовятся (из молодых побегов осота, очень острые и длинные — мечта, а не колья); старый козел Прохор, отличающийся феноменальной дальнозоркостью, видел в небе непонятный предмет. Однако далеко, поэтому не разглядел, хищник ли.
Я почесал у Верхней за ушком, Нижнюю потрепал по спине. Сказал: «Что бы мы без вас делали!» — и отправился в баню. Постирать ОЗК да попариться. Гигиена, ребята, прежде всего.
Растянувшись после баньки на чистом белье, потяжелевший от доброй кружки ядреного кваса, я вспомнил о найденном в складской подсобке журнале. Унисы, удовлетворенные выгодным с их точки зрения обменом, отдали его за так. Вставать было лень, но любопытство в конце концов пересилило. Я выбрался из-под хрустящих простыней и как был, голый, помчался — через двор, через огород — в предбанник, где было свалено содержимое полевой сумки.