Она понимающе кивнула.
— Тевзадзе заранее все приготовил, — вспомнил Дронго, — и переехал сюда, чтобы быть поближе. Шесть лет назад. Сейчас он обвиняется в убийстве полковника Проталина. Получается, что он готовился к этому убийству, взращивал свой грех. Но зачем он убил полковника? Вы представляете, какие мотивы должны быть у него, если его дочь за несколько дней до преступления подала заявление в загс? А может, это мы ошибаемся. Может, как раз именно этот факт и подтолкнул Тевзадзе к убийству. Дочь уже устроена, деньги он переводит на ее имя, все документы оформлены, остается достойно уйти. Но почему?
— Я ничего не понимаю, — призналась Инна, — получается, что наша встреча не была случайной. Если бы я сама не пришла к вам, то могла бы подумать, что вы нарочно спланировали нашу встречу.
— А если бы я не пригласил вас к себе, то наверняка подумал бы, что это вы нарочно подставляете Вано Тевзадзе под обвинительный приговор, чтобы убедить меня в бесперспективности наших попыток его спасти, — ответил Дронго.
— Получается, что эта встреча нужна была нам обоим, — прошептала она.
— Вы можете оставить ваши телефоны? — попросил Дронго. — И номера телефонов вашей конторы в Вильнюсе. Если понадобится, я перезвоню к вам в Литву.
— Меня выгонят с работы, — предупредила Инна, — если узнают, что я выдала вам такие служебные тайны. Имя доверителя и имя его наследника должны быть абсолютной тайной. Мы не имеем права никому говорить о подобных вещах.
— Неужели вы думаете, что я способен вас выдать? — спросил Дронго. — Я всего лишь собираюсь уточнить у вас некоторые детали и даты, чтобы убедить самого себя в самой ужасной ошибке, которую я когда-либо совершал.
— Похоже, что мы уже сегодня вообще не заснем, — улыбнулась Инна, — давайте поговорим о чем-нибудь приятном. У нас в запасе не так много времени.
Это была удивительная ночь. Они говорили обо всем так, словно были самыми близкими друзьями. Психологи отмечают подобный феномен, когда двое абсолютно незнакомых людей могут исповедоваться друг другу, прекрасно сознавая, что, возможно, больше никогда не увидятся. И эта степень открытости при невозможности дальнейших встреч делает беседу особенно насыщенной и интересной.
Без десяти шесть он деликатно вышел из номера, чтобы она оделась. Ровно в шесть часов они спустились вниз, где ее уже ждал приехавший за ней водитель. Она протянула руку Дронго.
— Я думаю, это была самая необычная ночь в моей жизни, — призналась Инна, — честное слово, правда. Только обидно, что вы видели во мне источник информации и даже ни разу не попытались меня поцеловать. Можно, я вас поцелую?