В подвал они спустились втроем. Григорий толкнул еще раз Михаила, и тот упал на цементный пол. Антон достал пистолет и протянул его племяннику, молча показывая на пленника. Тот удивленно посмотрел на него.
— Ты чего? — спросил он.
— Твой дядя приказал, — невозмутимо ответил Антон.
Григорий взял пистолет, подошел к пленнику, поднял пистолет, прицелился и опустил руку. Снова поднял, снова прицелился и снова опустил руку.
— Нет, — выдохнул он, — не могу. Просто не могу.
— Как это не могу? — презрительно спросил Антон. — Он ведь все равно не жилец. Нужно уметь все доводить до конца.
Он подошел к Григорию, взял у него пистолет. Потом сел на корточки и провел рукой по волосам пленника, словно погладил его напоследок.
— Михаил, — почти ласково сказал он, — подними голову.
Пленник, почувствовав прикосновение и услышав нормальные слова, поднял голову.
— Антон, — сказал он, глотая слезы, — Антоша.
— А теперь открой рот, — все так же ласково сказал ему бывший друг.
Ему было уже за тридцать. Он всегда любил, когда женщины широко открывали рот, и засовывал туда пальцы или кусочки фруктов. К сожалению, во времена его молодости, лет десять назад, разнообразные формы любви считались аморальными. В бывшем Советском Союзе не было особого выбора в сексе, идеология вторгалась и в постель граждан. Зато теперь он всегда брал реванш, заставляя каждую проститутку отрабатывать обязательный номер. Михаил открыл рот, и Антон почти любовным движением медленно и мягко вставил туда ствол пистолета. Он улыбнулся и повернулся к Григорию, чувствуя непонятное возбуждение. Михаил, поняв, что его мучениям приходит конец, тоже улыбнулся.
— Не надо, — почему-то попросил Григорий. — Может, не нужно?
— Ему будет хорошо, — шепотом сказал Антон.
— Не надо, — еще раз попросил Григорий.
— Сейчас я закончу, — уже громче прошептал Антон и выстрелил.
Взрыв разорвал голову несчастного, забрызгав руку убийцы кровью и мозгами. На стене осталось большое пятно. Жертва дернулась всем телом и обмякла на полу.
— Вот и все, — почти весело сказал Антон, — вечером приедем и закопаем труп. А потом зацементируем подвал. Сюда нужно будет влить машину цемента.
— Я понял, — ошеломленно сказал Григорий и, отвернувшись, вдруг начал судорожно изгибаться, его стошнило.
— Слизняк, — усмехнулся Антон, выходя из подвала, — не забудь про платок и про наручники. Они валяются на полу. И закрой за собой дверь, когда тебе станет немного лучше. Почисти костюм, я тебя грязного в машину не пущу.
Он вышел из подвала и направился к машине.
— Почему так долго? — недовольно спросил Константин Гаврилович. — Мы ждем уже десять минут. Где Григорий?