На этот раз ему повезло. Впервые задень. Трубку сняла сестра Патриции.
— Олимпия, здравствуйте.
Говорить следовало очень быстро. Вполне может быть, что все его расчеты неверны и телефон Олимпии так же прослушивается, как и телефон Патриции. И тогда его найдут довольно быстро.
— Здравствуйте, — успышал он озадаченный голос девушки, — кто говорит?
Он поколебался. Нужно рисковать, иначе ничего не узнает.
— Это Кемаль Аслан, — наконец, решился он, — я искал или Тома, или Патрицию. А мне сообщили, что их нет на работе.
— А вы разве ничего не знаете? — спросила Олимпия.
— Нет, конечно. Я ведь давно уехал из Техаса.
— Мистер Том Лоренсберг застрелился. Прямо в своем кабинете. А бедняжка Патриция попала в больницу, так это на нее подействовало. Представляете, какой ужас, мистер Кемаль. Алло, вы меня слышите?
— Слышу, — сказал он непослушными губами. — Действительно, какой ужас, — произнес он вслед за ней, — извините меня еще раз.
— Да, весь город говорит об этой трагедии. Мистер Томас был такой порядочный человек. Никто не знает с чего вдруг он стал стреляться.
— Действительно, непонятно, — он почувствовал, что задыхается и просто не может продолжать эту игру, — извините меня, Олимпия, я очень тороплюсь.
— Я понимаю. До свидания, мистер Кемаль.
— До свидания. Привет вашей сестре. Скажите я ей очень соболезную, — даже в эту минуту он был больше разведчиком, чем другом, с горечью подумал Кемаль, вешая трубку.
Он вернулся к своему автомобилю и сел за руль. Но не стал включать мотора. Склонившись над рулем, он вдруг громко, почти истерически разрыдался. Многолетняя связь с Томом в этот миг позволила ему понять какие именно чувства испытывал его связной, перед тем, как пустить пулю себе в голову. Видимо, его обложили со всех сторон и он не сумел найти выхода, подумал Кемаль. Или просто уже не захотел его искать. Том сознавал, что срок его пребывания в стране закончился. Впереди были почетная пенсия и преподавание в какой-нибудь разведшколе. Или американская тюрьма. Он решил отказаться и от того, и от другого. Ему не нужны были больше ни рай, ни ад. Его прохождение чистилища закончилось тупиком. И он поступил так, как подсказывала его совесть.
Он вернулся домой раньше обычного. Дверь открыла Марта. Вопреки всему она улыбалась.
— Что случилось? — поинтересовался Кемаль.
— Врачи говорят, с Марком все будет в порядке.
Из спальной комнаты выбежал Марк.
— Папа!
Каждый раз, обнимая мальчика, он испытывал чувство вины. Однажды придет приказ покинуть страну или, еще хуже, — его разоблачат и арестуют. Что тогда будет с Марком, сумеет ли он это пережить? Если обычные американцы стопроцентные патриоты, то техасцы — патриоты чуточку больше. Имел ли он право на своего сына? Может, поэтому он до сих пор не решился окончательно оформить свой развод с Мартой, опасаясь нанести даже такую боль своему сыну.