Эшби чуть отдышался, оглядел всех троих и продолжал рассказывать.
— Нам казалось важным не только очертить непосредственный круг подозреваемых, но и продумать концептуальный подход к розыску «Вакха». И мы такой подход нашли. Тогда, приехавший в Балтимор, резидент закрепил конверт с посланием в «Мак-Дональдсе». Помощники мистера Кэвеноу справедливо искали либо людей, видевших самого резидента, либо машину, из которой он выходил. Но никто этого не видел, за исключением одной случайной свидетельницы, которая помнила только конверт и никак не могла вспомнить даже роста незнакомца, во что именно он был одет.
— Нужно отдать должное нашим аналитикам, — продолжал Эшби, — они прокручивали практически все варианты, пытаясь обнаружить зацепку, благодаря которой мы могли бы выйти на нашего резидента. И такую зацепку найти нам удалось. — Он сделал эффективную паузу и затем сказал: — Но сначала я хочу обратить ваше внимание на тот балтиморский вариант. Ведь тогда мы не стали задерживать этого шведа…
— Сюндома, — подсказал Кэвеноу.
— Благодарю вас, Сюндома, который благополучно передал конверт в резидентуру советской разведки. Позже, через своих людей мы выяснили, что проявивший выдержку мистер Кэвеноу оказался абсолютно прав. Конечно, это была дезинформация и мы ее пропустили. Но наши английские друзья были встревожены, что мы, узнав от них об утечке информации по базированию наших подводных лодок, повернули их обратно в Южную Америку. Обе лодки тогда шли в Великобританию и наши друзья, передавшие нам эту информацию, были шокированы, узнав о нашем решении. Признаюсь, не лучшем решении. Но такие вещи, как вы понимаете, господа, решаю не я, и даже не наше руководство. На таком решении настояло тогда военное ведомство, а у них всегда бывают свои резоны. Как бы там ни было, мы фактически подвели наших английских друзей. Ведь сообщение об их направлении мы получили от Сикрет Интеллидженс Сервис, которых в свою очередь, информировал, как мы предполагаем, их наиболее ценный агент в советской разведке.
— Наконец, в ЦРУ начали работать аналитики такого масштаба, как вы, мистер Эшби, — довольным голосом заметил Блант, — старина Шервуд был слишком консервативен. И не имел такого планетарного мышления, как вы. Он больше думал о своей стране, чем об интересах союзников, об общих интересах.
Он сказал это намеренно, чтобы его услышал и понял Хэшлем. Старики часто бывают консервативны, понял Хэшлем, который был другом Шервуда. Но посланец из Лондона ничем не выдал своего отношения к словам молодого коллеги. Он был для этого достаточно умен.