Караев сидел молча, пытаясь осмыслить сказанное генералом.
— Ты почти идеальная кандидатура на эту роль, — продолжал генерал, — турецкий язык для тебя почти как родной, только несколько слов произносятся по другому, да и готовили тебя во время учебы для работы против турков. Тебе нужно срочно изучить болгарский, что совсем нетрудно. Английский у тебя не такой, как у настоящего американца, но наши психологи считают, что так даже лучше. Ты не можешь говорить в совершенстве по-английски, ведь прошло столько лет, тебе еще нужно учиться заново. Но вот турецкий и болгарский ты должен знать абсолютно хорошо. Конечно, тебе придется выехать в Болгарию и готовиться там на месте. В Москву вернешься лишь в самом конце, перед отправкой. Для уточнения последних деталей. Ты меня понимаешь?
Караев кивнул головой. Он все еще пытался разобраться в своих чувствах, сознавая, что отныне для него начинается новая жизнь.
— Мы постараемся сделать все, чтобы подготовить тебя как нужно. Но сознаем, что идем на колоссальный риск. Такого обмена мы не практикуем. Слишком велика вероятность провала агента. Все предусмотреть просто невозможно. Обычно нашим нелегалам мы просто придумываем биографии. А здесь вполне реальное лицо, со своими воспоминаниями и, самое главное, воспоминаниями тех людей, с которыми он когда-либо встречался. Тебе будет очень трудно, старший лейтенант. Стратегическая задача — попасть в Америку, перебраться к своему старшему дяде и закрепиться в Хьюстоне. Учитывая, что ты родился в Америке, получение для тебя американского гражданства вещь вполне реальная. Мы на это можем вполне рассчитывать.
Генерал помолчал. Потом вдруг спросил чуть улыбнувшись.
— Страшно? Только честно?
— Немного, — откровенно признался он.
— Мне тоже не по себе, — признался генерал, — никогда не отправлял на такое дело молодых ребят. Обычно наши нелегалы люди опытные, уже проработавшие много лет за рубежом и в возрасте не меньше тридцати пяти. Но ты единственный, кто подходит. И по возрасту, и по внешности, и даже по языковому барьеру. Кроме того, есть вещи, которые абсолютно невозможно имитировать, а ты подходишь. Например, вчера тебя попросили раздеться. Ты даже не спросил, зачем это нужно. Мы только вчера выяснили, что Кемаль Аслан, как и положено настоящему турку, был в детстве обрезан. Ну, посуди сам, кто из разведчиков мог даже подумать об этом. А ты, как восточный человек тоже был обрезан в детстве. И ведь это подделать невозможно. Нельзя провести такую операцию теперь и выдать ее за операцию двадцатипятилетней давности. Ничего не получится. Понимаешь, как точно подходишь именно ты?