Дернувшись, я сообразила, что не могу двигаться.
Я не лежу, не могу ничего увидеть, слышу незнакомые запахи и… обездвижена.
Я не в своей кровати. Я не лежу, а сижу.
Челюсти примотаны одна к другой, по-видимому, лентой скотча — их не разомкнуть. Следующее открытие заставило меня издать сдавленный вопль, он вырвался без предупреждения, инстинктивно, ударился о зубы и остался во рту.
Я сидела совершенно голая. Сквозняк трогал мои лодыжки и бедра.
1
Боль заняла и глазные орбиты. При каждом движении глазами что-то будто давило на них. Так случается с крепкого перепоя или во время гриппа, когда инфекция добирается до каждого уголка тела и повсюду заявляет о себе.
Отметив этот факт, я отбросила его как пока несущественный. Я вспоминала, сопоставляла воспоминания, находясь в шоковом состоянии и пока не осознавая всего кошмара моего положения…
Но черный ужас накатывал. Он походил на огромный шар, тяжелый, холодный. Он приближался ко мне из темноты, что простиралась за гранью здравого смысла и нормальной житейской логики.
…Я была с Лешей, мы сидели в кафе, затем поехали к нему на квартиру, потому что я заранее намеревалась дать согласие, если он предложит с ним переспать. Весь тот день был для меня тяжелым. Я хотела разрядки, и получила ее. Мы занимались сексом долго и с наслаждением, вспоминания все наши дни.
По дороге я еще размышляла, не попробовать ли нам вновь сблизиться и жить вместе.
Все это как будто не вызывает вопросов, картины в моем мозгу были достаточно живыми. Страх помог реанимировать эти воспоминания.
Что было потом?.. Я вновь разревелась под той повязкой, которую налепили мне на глаза. Слезы выливались через какие-то крошечные отверстия в складках между скотчем и кожей. Нос заполнили сопли. Я заставила себя прекратить рев, чтобы иметь возможность нормально дышать. Минуту или две я ни о чем старалась не думать и приводила в порядок дыхание. Соплей было не так много, постепенно они ушли.
Вновь я сделала неосознанное движение правой рукой, но она не двинулась. Ее примотали к подлокотнику стула, на котором я сидела. То же самое было с ногами — их прикрепили к ножками, наверное, километрами липкой ленты. Я могла шевелить только пальцами. Голову, в свою очередь, зафиксировали так, чтобы я смотрела исключительно вперед, не имея возможности повернуть ее право или влево. Череп удерживали, помимо скотча, какие-то металлические штуки. Возможно, это струбцина.
Я представила себе, что моя голова находится в зажиме, а тело пришпилено к стулу, и стала выть сквозь зубы. Скотч держал челюсти, удерживал рот, обрезками на щеках и залеплял глазные впадины, захватывая волоски на бровях. Поэтому передо мной была темнота.