— Какую — другую? — почти закричал Александр Михайлович. — Какую еще другую? Откуда возьмется другая? Вы хотите, чтобы меня посадили?
— Вы пригласили меня, чтобы я решал ваши проблемы, — холодно заметил Дронго, — поэтому разрешите мне решать их самому, без ваших криков. Завтра вечером репортаж из отеля с вашим участием покажут по их каналу. Через полчаса другой репортаж должен быть показан по другому каналу. Если все пройдет так, как я думаю, вы не только будете победителем, но и выиграете аукцион практически без борьбы.
Все молчали, не понимая, чего хочет этот странный человек.
— И самое главное, — добавил Дронго, — вы навсегда избавите себя от угрозы шантажа этой пленкой, которая завтра же вечером уже не будет стоить ломаного гроша.
— Это невозможно, — почти простонал Александр Михайлович, — если пленку покажут по телевизору, я конченый человек, развратник, убийца, растлитель. Меня разорвут на куски, посадят.
— Когда вы приглашаете врача, вы доверяете ему свою жизнь, — сказал Дронго, — доверьте мне свою судьбу. Если все пройдет нормально, завтра вечером вы станете победителем.
— Хорошо. Хорошо, — Александр Михайлович обхватил голову руками. — Объясните только, как вы все это сделаете? И что вам для этого нужно?
— Пленка с записью из ресторана «Русь», — начал перечислять Дронго, — ваш билет Москва — Париж, справка из аэропорта, когда именно вылетел ваш самолет в тот день, в день убийства. Хорошая профессиональная камера, превосходный оператор и ведущий другого канала, которому вы должны заплатить очень большую сумму, чтобы заинтересовать его. Хотя я думаю, что он будет и так заинтересован редким сенсационным материалом.
— Ильин тоже заинтересовался вашим материалом и оказался в больнице, — напомнил Александр Михайлович.
— А нападавшие — в морге, — парировал Дронго, — мне нужно, чтобы вы мне доверяли. Иначе я просто не смогу работать.
— Объясните наконец, что именно вы придумали? — раздраженно вопросил генерал.
И Дронго приступил к объяснению. У всех сидящих в кабинете постепенно вытягивались лица. Они не могли поверить в столь очевидные истины. Но он объяснял все настолько убедительно и настолько просто, что в конце концов все облегченно вздохнули.
— Господи, — произнес Викентий Алексеевич, — какой же вы умница.
И это была высшая похвала, которую Дронго услышал в этот день. Александр Михайлович, все еще хмурый, кивнул головой и вдруг почувствовал, как улыбка растягивает его рот до ушей. Он посмотрел на Федосеева.
— Здорово придумано, — кивнул генерал, — если все так получится…