— Почему вы так решили?
— Леонид не стал бы открывать дверь кому попало. Он открыл дверь и впустил знакомого или знакомых. И когда понял, что в него будут стрелять, инстинктивно бросился к окну, где была спрятана эта кассета. Арсен наверняка был в доме. Может, несчастный парень думал, что он его сумеет защитить. Поэтому нам обязательно нужно найти этого Арсена.
— Над нами вся Москва смеяться будет, — неодобрительно сказал генерал, — мои ребята теперь должны еще и сутенеров искать.
— Другого выхода у нас нет, — отрезал Дронго, — иначе мы действительно все потеряем. Осталось несколько дней, генерал, и от оперативности ваших людей многое зависит. Сейчас восьмой час. Скоро Лысаков поедет домой. Мне нужно торопиться.
— У вас есть оружие?
— Пистолет есть, но патроны, как вам известно, у меня отобрали.
— Я распоряжусь, чтобы вам выдали патроны. Что-нибудь еще нужно? Хотите, я дам вам своих сотрудников, — в порыве великодушия предложил Федосеев.
— Нет, — улыбнулся Дронго, — не хочу. Если случится худшее во время нашего разговора с Лысаковым и там будут ваши люди, то разразится скандал не меньший, чем в номере отеля, который снимал Александр Михайлович. Представляете, с каким удовольствием враждебные вам газеты и журналы напишут о том, что в убийстве майором милиции старшего инспектора уголовного розыска оказались замешаны ваши люди. После такого скандала любой аукцион можно считать проваленным.
— Да, — согласился генерал, — наверное, вы правы.
— И приготовьте для меня маленький карманный магнитофон с кассетой. Лучше с двумя. На одной должна быть копия этого разговора.
— Я перепишу его прямо сейчас, — предложил генерал.
— Очень хорошо, — Дронго снова посмотрел на часы. — У нас действительно очень мало времени. Не забудьте добавить к пистолету глушитель, если вы, конечно, сможете его быстро найти.
Он ждал у дома уже третий час. Было достаточно прохладно, и Дронго в который раз пожалел, что не взял с собой куртки. Но возвращаться домой не имело смысла. После бессонной ночи страшно болела голова. Он не мог даже встать со скамейки, на которой сидел, чтобы пройтись по аллее. Скамейка находилась как раз напротив въезда во двор, и он мог увидеть машину Лысакова, как только тот начнет въезжать во двор. К этому времени он уже знал, что у майора есть темная «девятка», на которой он обычно ездит на работу.
Несмотря на весну, по ночам было еще довольно холодно, и он с досадой потер лоб. Начавшая лысеть голова, лишившись защитного покрова, болела, как только в холодную погоду он появлялся без головного убора на улице. А если учесть, что ни кепок, ни беретов, ни шляп он не любил, то голова болела довольно часто, и единственным средством спасения была сванская войлочная шапочка, подаренная ему знакомым грузинским дипломатом.