Последней каплей стало положение в действующей армии с боеприпасами. Вот вам свидетельство Антона Ивановича Деникина, командовавшего в те времена 4-й стрелковой бригадой, получившей название «Железной». Она служила «пожарной командой» 8-й армии генерала Брусилова, то есть эту наиболее боеспособную часть посылали затыкать дыры на самых опасных участках фронта. По всей логике эту часть должны были снабжать боеприпасами лучше других. И вот что он пишет:
«Собственно, уже в конце 14 года обнаружился острый недостаток снарядов и патронов, но беспечный военный министр Сухомлинов умел убеждать Государя, думу и общество, что „все обстоит благополучно“. И к весне 1915 г. окончательно назрел страшный кризис вооружения и особенно боевых припасов».[38]
«Эта весна 1915 г. останется у меня навсегда в памяти. Тяжелые, кровопролитные бои, ни патронов, ни снарядов. Сражение под Перемышлем в середине мая. Одиннадцать дней жесточайшего боя Железной дивизии. Одиннадцать дней страшного гула немецкой тяжелой артиллерии, буквально срывавшей целые ряды окопов вместе с защитниками их… И молчание моих батарей… Мы не могли отвечать: нечем было».[39]
И чувство «отчаяния» и «нелепой беспомощности» испытывал далеко не один Деникин. Не любит армия без боеприпасов воевать. Не любит — и все тут.[40]
Вот и побежали с фронта солдаты. Всего при царе с фронта дезертировало 195 130 солдат. При Временном правительстве дело окончательно пошло на лад: с февраля по август 1917 года фронт похудел еще на 170 007 человек.[41] Ежу понятно, что с такой текучестью кадров армия воевать не может. Не может армия, теряющая только от дезертирства по 170 тысяч солдат[42] каждые полгода, быть боеспособной. Кстати, прибавьте к этому голод и отсутствие боеприпасов на фронте. Такая армия воевать не могла, что и констатировал Брестский мир. Между прочим, все варианты Временного правительства оказались неспособными правильно оценить эту ситуацию на фронте, и продолжали делать вид, что у них «все путем», что и привело к быстрому и бесславному концу. Большевики, наученные их опытом, такого счастья себе не хотели. Вот и пришлось забыть на время свою гордость и бежать в Брест договариваться.
О чем же, кстати, тогда говорит наш разоблачительный танководец, утверждая, что «Брестский „мир“ сделал ненужными миллионы русских солдат, и эти миллионы никем не управляемых людей пошли по домам, ломая по пути основы государственности…» (с.17–18<17>)? Да эти миллионы в момент подписания мира уже давно[43] сидели по домам, а что они вам не доложились, так это не их вина, а ваша. На самом деле Брестский мир просто констатировал факт отсутствия у России возможности сопротивляться, о чем любой профессиональный историк знает. И вот еще: это какие же такие основы государственности наш «агент 007» выкопал в России в 1918 году? Ленин о них тогда только мечтал… Насчет демократии — вот как раз ее тогда было в избытке: фабзавкомы, советы (прямая демократия на местах!) — хоть на экспорт вывози, в ту же Антанту, где тогда, между прочим, рабочие демонстрации разгоняли, а иногда и расстреливали.