Торговец петухами говорил быстро, а руками жестикулировал, как настоящий завсегдатай нижних мест на трибунах. Андрею пришлось сделать над собой усилие, чтобы вспомнить: перед ним один из сильных мира сего.
– Ты узнал что-нибудь по поводу?… – нерешительно произнес он.
– Я извиняюсь, – удивился Феодор, – как ты думаешь, почему задержался диктатор? Вон погляди.
Ударили одновременно тимпаны, кимвалы и гонги. Медленной походкой в ложу над Триумфальными воротами вошел квадратный человек, золотое шитье на тоге которого отбрасывало солнечные зайчики даже на оппозиционную трибуну. Навстречу ему поднялся Внутринний, а следом вошел тонкий и зеленоватый Плющ. Стадион выдохнул, как один человек, а потом взорвался скандированием:
– Рим! Рим! Рим не-по-бе-дим! Риму – мир!
Кричали все, даже оппозиционеры, даже торговцы арахисом, даже лорарии, пытающиеся своими раскаленными кочережками заставить адабатов скоренько добить друг друга. И только высоко на оппидуме среди ликующей толпы высились четыре молчаливые фигуры.
Скрывающий свое лицо Геварий.
Бесстрастно пережевывающий морские камушки Пессимий.
Резкая, прекрасноглазая, раскрасневшаяся Феминистия.
И, соответственно, раскрасневшийся, желтоволосый Деметриус Семипедис. Пока шатко и валко организовывалось зрелище на арене, Пульхерия подстерегла санинспектора Хромина в одном из сумрачных закоулков оппидума, и теперь оба переводили дыхание.
– А вот великолепнейшее мужское тело из всех виданных мной!
Хромин– старший инстинктивно шагнул в сторону, Геварий глянул удивленно. Но оказывается, Пульхерия всего-навсего любовалась одним из гладиаторов, которого на арене несколько свободных римлян силой втискивали в боевое облачение. Хромин пригляделся, и ему сделалось нехорошо.
Служители загоняли львов обратно в клетку, два хищника подчинились, один – ни в какую. Ослепительное небо, облака из штукатурки, солнце, сбежавшее из солярия. Золотые отблески из правительственной ложи, почтительный шепот вокруг: «Философ! Поэт! Мудрец! Концепция здорового общества!» Санитарный инспектор украдкой поглядел на свои руки в жемчужного цвета рукавах с пурпурной оторочкой и синей молнией на безымянном пальце. Потом обежал взглядом толпу на трибунах, неисчислимую, многоголосую.
– По кругу трибун гуляла волна вскинутых рук – приветствовали диктатора. Где-то там должны быть – Хромин-старший был в этом уверен – младший брат, и названая жена, и сотрудник Федеральной службы безопасности Российской Федерации, по-прежнему готовый вывести взяточника-санинспектора на чистую воду. И где-то там должна быть белая тень, что идет по пятам.