– Как здесь тихо!
Она перевернулась на живот, приподнялась на локтях и принялась надкусывать ногти.
– Почему же тихо? – удивился Роман, стряхивая пепел в пустой спичечный коробок. – Всю ночь шум. То гармошка. То пьяные песни. То кошки орут. Лягушки порой в пруду так квакают, хоть уши затыкай. Под утро петухи. Кстати, уже скоро.
– Ничего ты не понимаешь. – Танька раскинула руки и легла. – Здесь удивительно тихо.
– Брось ты свою привычку грызть ногти. – Он потушил сигарету, заложил руки за голову. – Я ждал тебя еще неделю назад.
– Неделю назад я не могла.
– Ты просто не слишком сильно хотела меня видеть.
Она не ответила, закрыла на мгновение глаза, затем вновь перевернулась на спину и потянула на себя простыню.
– Прохладно.
– Ничего, днем поджарит. – Роман сел, наклонился за бутылкой. – Может, все-таки выпьешь? Оставайся! Выходные, сходим на речку, отдохнешь!
– С тобой отдохнешь. – Она засмеялась. – Ты же вампир, Суворов. Я каждый раз от тебя возвращаюсь как выжатая тряпка! С тобой даже разговаривать тяжело, дышать рядом с тобой тяжело, а я к тебе, можно сказать, иду прямо в пасть. Нет. Это я без тебя отдыхаю. С тобой я почти тружусь.
– Смотри не перетрудись, – зло бросил Роман и выпил стакан вина.
– Да я уж и сама думаю.
Роман обернулся и внимательно посмотрел на нее. Она, прищурившись, тоже смотрела на него и не улыбалась.
– Ты чего, Танька?
– Вот смотрю на тебя и думаю… – медленно протянула она.
– И о чем же?
– О тебе.
– Надо же! – Он усмехнулся. – И давно это у тебя?
– Давно, – ответила Танька.
– И что же ты надумала?
– Да вот, надумала…
Она закрыла глаза, взяла уголок простыни в зубы и стала медленно говорить, смотря куда-то в потолок и покусывая эту свежую белоснежную ткань, только что привезенную ею из Москвы.
– Понимаешь, все. Просто все и все.
– Что все?
– Все! Я кончилась. Вся. Без остатка. Родник иссяк. Сил нет. Ты высосал меня, Суворов, до донышка. Я даже сама себе противна. Одна оболочка. Приехала к Глебу за деньгами, продался там один твой пейзажик, а он мне говорит, что от меня осталась только тень. Какая там тень, говорю, я за весну на три килограмма поправилась, а он и отвечает, нет. Ты, говорит, Танька, на килограммы не пеняй. Ты, говорит, с точки зрения художественного вкуса и мужского глаза идеал женщины, только внутри у тебя, Татьяна, пустота. И ведь он прав. Жить не хочется. Иду с работы на автостоянку, знаю, что все вроде хорошо. Димка из школы пришел. Мамка его кормит. Меня ждут. Работа отличная. И мужик у меня вроде есть. Все замечательно. А внутри такая тоска, кажется, первый встречный улыбнется, чтобы теплом повеяло, я ему на руки и упаду.