– Хорошо-хорошо! – закивала девочка и осторожно опустила Тридцать Шестого в карман…
– А зачем нас вызвали? – волновался один. – Раньше же не вызывали. Зачем нас, а?
– Это тебя еще не вызывали. А меня очень даже, – спокойно отвечал другой. – Вон, видал?
Он повернулся спиной и задрал рубаху.
– Ого! Не больно? А что, прямо с первого раза?
– А ты как думал! Да ладно, не дрейфь! Он только с виду суровый. А вообще, нормальный мужик.
Распахнулась тяжелая дубовая дверь, и из глубины зала донесся сперва кашель, а потом раскатистый мужской голос:
– Та-ак! Вы с какого участка?
– С тридцатого!
– Гм, хорошо. Значит, ты, – голос обратился к Тридцать Первому, – отправляешься к своему подопечному Леше Гудкову. У него там неприятности: какая-то шпана велосипед умыкнула. Конфликт назревает. Глянь там… чтоб по-мирному всё. Ну, ты знаешь, не в первый раз. И чтоб инкогнито!
Из глубины комнаты вдруг подуло теплым воздухом. Тридцать Первый закрыл глаза, несколько раз свел и развел лопатки, за спиной что-то захлопало, потом он поднял руки и растворился в воздухе.
– Теперь ты, – голос обратился к Тридцать Шестому. – Первый раз на задание?
– Первый. – Тридцать Шестой смутился и даже немножко покраснел.
– Ладно, не волнуйся. Значит, так… Игорь и Тамара Костики. Развод у них назревает… Но это не в твоей компетенции… У тебя девочка. Пять лет. Переживает сильно, – голос снова откашлялся. – Погляди там издалека, что к чему, и назад с докладом. На первый раз будет достаточно. Сильно не высовывайся. И главное – никакого самоуправства! Ну, давай!
Прямо в лицо Тридцать Шестому подуло теплым ветром, он зажмурился, в лопатках сильно защекотало… его толкнуло в грудь, потом в затылок, потом обдало холодом, словно окунули в ледяную воду.
– Дурак! Да куда ж тебя несет? – донесся тот же голос откуда-то сверху. – Глаза хоть открой! Глаза!.. Ох эти мне новобранцы…
И в следующий момент что-то нависло над Тридцать Шестым, и он услышал удивленное:
– Ой, какой малюсенький!..
…В кармане было сухо и тепло. Тридцать Шестой выгреб кучку крошек и мятый фантик от конфеты.
– Это в мусор, – сказал он, высунувшись из кармана. – А ты тут гуляешь, что ли?
– Ага, – сказала Фафа, перекладывая крошки и фантик в другой карман. – Там дома ругаются все. Наверное, опять из-за меня.
Фафа зашмыгала носом и стала утираться варежкой. Из-под шапки выбился светло-русый локон, и никак не получалось заправить его обратно.
– Ну ничего-ничего, разберемся, – сказал Тридцать Шестой, устраиваясь поудобнее.
– А можно я буду звать тебя Тришкой? – спросила Фафа.