– А я-то думал, что ты хочешь меня разговорить.
– А ты мне и с выжженным ртом все выложишь!
– Ты так уверен?
– Я в этом не сомневаюсь.
– А тебе сказали, кто я такой?
– Сказали.
– И неужели ты меня не боишься?
– Нет!
– А зря… – Пленник пристально смотрел в лицо палача, и тот вдруг почувствовал, как слабеют его руки. – Я ведь редко прощаю тех, кто мне угрожал. – Глаза пленника изменились, зрачки сузились, взгляд сделался тяжелым и размытым. И голос его, вроде бы, тоже изменился.
– После того, как твоя голова скатиться с плахи, ты никому не будешь страшен.
– Это случится завтра утром. Так что у нас еще целая ночь впереди.
Палачу вдруг показалось, что по высокому потолку скользнули крылатые тени. Он поднял голову, оглядел каменный свод, посмотрел на светильник, на окно.
– Ночь – это наше время, – зловеще прошептал узник и подался вперед. Руки, которые были крепко связаны у него за спиной, каким-то образом оказались свободны, и он схватил растерявшегося палача за кожаный фартук, рванул его к себе, рявкнул в самое ухо: – А теперь?! Теперь тебе страшно?!.
Перепуганный палач потерял равновесие и упал на колени. Он бестолково дергался, задыхался, хрипел. По каменным стенам прыгали тени, под потолком бились черные крылья, на полу метались живые серые комья. Было холодно, смертельно холодно – мышцы онемели, заледенела кровь, сердце зашлось.
– Теперь ты понял, кто я такой? – исступленно кричал освободившийся пленник. – Теперь ты знаешь, что такое страх?..
Опрокинулась лавка, со звоном разлетелись инструменты, перевернувшаяся жаровня разбрызгала искры.
Два обезумевших человека, крепко сцепившись, катались по ножам, щипцам, углям, крысам, бились о стены, о запертую дверь, хрипели, рычали, словно звери, кричали дико, грызлись, царапались…
Сейчас в них не было ничего человеческого…
Они пришли в себя одновременно. Разжали пальцы, отпустили друг друга, расползлись. Палач трясся, дикими глазами смотрел на узника. А тот, тяжело дыша, сидел на полу и недоуменно разглядывал связку ключей в своей руке, словно пытался понять, как она у него очутилась.
– Что произошло?
Вокруг валялся пыточный инструмент, перевернутая жаровня еще дымилась, пол был усеян невесть откуда взявшимися тушками крыс и летучих мышей.
– Что произошло? – повторил пленник. Он посмотрел на забившегося в угол палача и, кажется, все понял.
– Опять… Не удержал… Я надеялся, но дар пересилил… – узник словно оправдывался. – Я не хотел… Не думал, что так получится… Мне просто нужно выбраться отсюда…
Палач, похоже, был в полуобморочном состоянии. Отвисшая челюсть его дрожала, глаза были полны ужаса, на правом виске серебрились только что бывшие черными волосы, и сочился кровью широкий порез на щеке.