— О-о! Я достигну этого во что бы то ни стало.
Гордый вызов, ответа на который он словно ждал от неба!
Хотя день уже почти наступил, но ночной мрак в борьбе со светом сгустился, и, как это всегда бывает, стало темнее. Однако через несколько минут сумерки стали проясняться, и появилось солнце.
Первые дома пуэбло Сан-Хосе обрисовались белыми силуэтами. Они словно плавали в густом тумане совсем близко. Вдруг граф услышал позади себя топот по каменистой дороге нескольких лошадей, скакавших друг за другом.
В Америке встреча ночью на пустынной дороге со всадником в девяноста случаях из ста означает опасность.
Граф остановился и насторожился. Топот приближался.
Он был храбр и не однажды доказывал это. Тем менее он мог подозревать, что ему суждено быть убитым из-за угла, на дороге, бесславно сгинуть в гнусной засаде.
Он оглянулся вокруг, чтобы определить, насколько возможно для него спасение на тот случай, если бы приближающиеся оказались врагами.
Перед ним расстилалась голая равнина. Ни кустика, ни ложбинки, ни пригорочка, за которым можно было бы укрыться.
В двухстах шагах начинались первые дома селения. Граф моментально принял решение. Он изо всех сил пришпорил коня и помчался по направлению к Сан-Хосе.
Ему показалось, что всадники последовали его примеру и также ускорили галоп своих лошадей.
Так прошло несколько минут. Всадники приближались. Графу стало ясно, что они гнались за ним.
Он оглянулся назад. Два силуэта обрисовывались вдали и быстро приближались. Кони их неслись как бешеные.
Между тем он уже въехал на улицу. Близость жилья придала ему твердости, ему показалось глупым бежать от опасности, быть может, всего лишь воображаемой. Круто повернув лошадь, он остановился посередине улицы, держа в обеих руках по пистолету, и стал ждать.
Незнакомые всадники подъезжали тем же быстрым аллюром, не сдерживая хода лошадей. Наконец они очутились в двадцати шагах от графа.
— Кто едет, откликнитесь! — крикнул он громко и твердо.
Неизвестные всадники не отвечали и только помчались скорее.
— Откликнитесь же, кто едет! — повторил граф. — Стойте, или я стреляю! — добавил он.
Последние слова он произнес так решительно, вся фигура его дышала такой отвагой, что после нескольких секунд заминки всадники остановились.
Их было двое.
Начинавшийся день позволил их ясно разглядеть: они были в мексиканских костюмах. Но, что удивительно для этих стран, где в подобных обстоятельствах разбойники оставляют обычно лица открытыми, лица незнакомцев были замаскированы.
— Милостивые государи, — крикнул граф, — что означает это упорное преследование?