-- Да,-- с раздражением отозвался дон Фернандо,-- принял, и напрасно!
' Оранжад -- питье из апельсинового сока, распространенное в тропических странах.
-- Возможно. Так ведь не в этом теперь дело. Это условие -- я снова подчеркиваю: принятое вами условие -- гласило, что вы обязаны вернуть мне деньги по первому моему требованию.
-- Разве я спорю с этим?
-- Конечно, нет. Все дело в том, что у меня у самого теперь нужда в этих деньгах, и я прошу вернуть их. Это вполне естественно; действуя так, я ни в чем не отступаю от нашего
уговора. Вы должны были предвидеть наступление сегодняшнего дня и быть к нему готовыми.
-- Значит, если я попрошу у вас месячной отсрочки?..
-- Это будет весьма прискорбно для меня, но я вынужден буду отказать вам. Деньги понадобятся мне не через месяц, а через восемь дней. Видит Бог, я вхожу в ваше положение, но... ничего тут не поделаешь!
Как ни тяжело было для дона Фернандо требование денег, его возмущало не столько само это требование, сколько тон мнимого доброжелательства и унизительной жалости, которым так рисовался сенатор. Маркиз не мог больше совладать с собой и готов был уже дать волю своему негодованию и бросить в лицо дона Руфино слова, которые, несомненно, привели бы к полному разрыву их отношений, как вдруг со двора донеслись радостные крики и топот коней. Дон Фернандо поспешно выглянул в окно, потом, живо обернувшись, обратился к гостю, блаженно тянувшему свою пахитоску.
--Дети приехали! Прошу вас, кабальеро: ни слова при них о нашем деле.
-- Можете рассчитывать на меня,-- сказал дон Руфино, делая вид, что хочет встать.-- Впрочем, с вашего разрешения, я позволю себе удалиться, чтобы не мешать вашим семейным радостям.
-- Нет, нет! -- удержал его дон Фернандо.-- Я предпочитаю тотчас же познакомить вас с моими детьми. "?"?? -- Как вам будет угодно, любезный сеньор... Буду, конечно, весьма польщен!
На пороге открывшейся двери появился управитель дон Хосе Паредес.
Это был высокий, коренастый метис сорока лет, в котором по его кривым ногам и сутуловатой фигуре с первого взгляда можно было узнать прекрасного наездника. И действительно, почти вся жизнь этого достойного человека проходила в седле. Взглянув исподлобья на дона Руфино, управитель снял шляпу и поклонился своему господину.
-- Сеньор амо',-- обратился он к дону Фернандо, стараясь придать возможную мягкость своему грубоватому голосу,-- ниньо2 и нинья, с помощью Святой девы Кармелитской, благополучно прибыли.
-- Благодарю вас, дон Хосе,-- ответил маркиз.-- Пусть войдут, я буду счастлив обнять их.