– И тем не менее ты уходишь от него.
– Я же объяснила – я должна. Это совсем нелегко. И было бы невозможно, если бы он проснулся. Поэтому передай ему мой медальон и мои слова.
– Удачи тебе, Катриона.
– Спасибо, Джанет, – отозвалась Катриона и, улыбнувшись растерянному Лигульфу, выскользнула из комнаты.
Фартинг покинул свой пост под окном Гэмела, как только Шайн Катриона появилась на улице. Не сказав ни слова, он раскрыл ей объятия и, когда она шагнула к нему, притянул ее к себе. Судя по ее виду, она не слишком пострадала, но Фартинг чувствовал, что она глубоко потрясена и встревожена.
Ощущение вины с новой силой нахлынуло на него. Он завел ее в этот тупик и теперь чувствовал себя совершенно беспомощным, не в силах предложить ей ничего, кроме сочувствия.
– И что теперь? – спросил он. – Ты откажешься от своей цели?
Шайн Катриона покачала головой:
– Я не могу. Ведь это касается не только меня. А как же близнецы? И как же души отца и матери, которые взывают к отмщению?
– Тогда надо спешить. Близнецы уже ждут в повозке. Самое лучшее, что мы можем сделать, это оказаться как можно дальше отсюда к тому времени, когда этот рыцарь проснется. – Он выпустил ее из объятий и двинулся в сторону конюшни.
– Думаешь, он пустится вдогонку? – спросила Шайн Катриона, быстро шагая рядом с ним.
– Обязательно, если только у него нет важных дел в другом месте.
– Их четверо, Фартинг, и они легко догонят нас.
– Да, но они не знают, куда мы направимся. Им придется выбирать из дюжины дорог, что дает нам неплохой шанс.
Лишь когда их повозка проделала изрядный путь по неприметной, мало используемой дороге, Фартинг вернулся к разговору о сэре Гэмеле.
– А тебе не хотелось остаться с ним?
– Хотелось. – Она вздохнула. – Хоть он и не прояснил своих намерений относительно меня. Ты не представляешь, как тяжело мне было расставаться с ним сегодня утром.
– Бедная Катриона. Найти мужчину, который зажег в тебе пламя, и покинуть его. – Он покачал головой.
– Похоже, ты не удивлен. Ты знал, что так и будет?
– Знал.
– В таком случае что вызвало у тебя такую ярость?
– Многое. Этот наглец не предоставил тебе выбора. Мы не знали, да и сейчас не знаем, кто он. Он собирался обесчестить тебя. К тому же я предчувствовал, что ты будешь страдать, и хотел избавить тебя от тоски и печали. Не говоря уже о том, что, по его собственному признанию, он незаконнорожденный, а ты – девица благородного происхождения.
– Это не так уж важно. С самого начала было ясно, что он воспитан, образован и далеко не бедняк.
– Более чем ясно. Ты уверена, что он не подходит на роль рыцаря, которого ты ищешь?