— Так позвони им, — перебила ее Эмили, бросая взгляд на часы. — Позвони Джеффри, и пусть он пригласит тебя на выходные.
— Ты уже смотришь на часы. Ну что ж. Я все понимаю. Тебя ждет твоя работа, и вечеринки, и твои мужчины, и что там еще. Я все понимаю. Поезжай. Иди, иди.
Весной освободилась должность ответственного редактора журнала «Фуд филд обсервер», и Эмили рассчитывала на повышение, но на это место взяли сорокалетнего Джека Фландерса. Он был худой и высокий как каланча, с печальным нервным лицом, от которого невозможно было оторваться. Их офисы разделяла стеклянная перегородка, и Эмили могла наблюдать за тем, как он хмурится, вооруженный карандашом или сидя за машинкой, как говорит по телефону, как стоит у окна, погруженный в свои мысли (вряд ли в эти минуты он думал о работе). Джек Фландерс немного напоминал ей отца. Как-то раз во время телефонного разговора его худое лицо озарила восторженная улыбка, и, догадавшись, что на другом конце провода женщина, Эмили почувствовала иррациональный укол ревности.
Джек Фландерс обладал глубоким звучным голосом и был подчеркнуто вежлив. Когда Эмили приносила ему какие-то бумаги, он всегда говорил: «Спасибо, Эмили» или «Очень хорошо, Эмили», а однажды отметил: «Красивое платье», но избегал встречаться с ней взглядом.
Накануне сдачи номера, когда все уже валились от усталости, она вытащила из плотного конверта шесть матовых фотографий, изображавших то ли плоские коробки, то ли подносы из пористого картона. Все эти предметы были сняты в разных ракурсах и с разным освещением, чтобы подчеркнуть некую деталь общего дизайна. Сопровождавший фотографии пресс-релиз захлебывался такими оборотами, как «революционный концепт» и «смелый прорыв», но, продравшись сквозь риторику, она уяснила, что речь идет об упаковке, в которой свежее мясо будет продаваться в супермаркетах. Она написала материал на полколонки, общий заголовок, а также подписи к четырем помеченным фотографиям и понесла все это Джеку Фландерсу.
— Зачем столько фотографий? — спросил он.
— Они прислали шесть, я отобрала из них четыре.
— Мм… — Лицо его приняло озабоченное выражение. — Нет бы положить в коробки мясо. Например, парочку свиных отбивных. Или показать продавца с коробкой в руке, чтобы стал понятен масштаб.
— Мм…
Он долго изучал эти четыре фотографии, а потом сказал:
— Знаете, Эмили, — он посмотрел на нее, и на лице его мелькнуло подобие той улыбки, что она видела накануне, когда он говорил по телефону, — иногда одно слово стоит тысячи фотографий.
Вспоминая об этом позже, она готова была согласиться с ним, что в его словах не содержалось ничего смешного, но в тот момент — может, все дело в том, как он это произнес? — на нее напал просто-таки неудержимый хохот, до слабости в коленях, так что ей пришлось опереться на его стол. Кое-как справившись с этим приступом, она поймала на себе робкий взгляд: в его глазах светилась радость.