— Дракона!
— Человека. Раненого. Если тебя медведь в тайге задерет, мы и тебя вынесем, чего бы это нам ни стоило.
Такой оборот озадачил Хопра, и он некоторое время молчал, думал. Наконец спросил:
— А если мент?
— Что — мент?
— Если мент подстрелит. На деле. На хазу меня потащишь или сдашь?
— Раненому нужен врач, а не мент.
Объяснение, похоже, удовлетворило Хопра, и он переменил тему.
— Откуда ты такой добренький?
— Из леса, вестимо, — усмехнулся Сизов.
— Из какого леса?
— Который вокруг.
— Лесник, что ли? — заинтересованно спросил Хопер.
— Геолог. Полжизни по этим лесам шастал.
— Золото искал?
Сообразив, что этот бородач может сказать что-то интересное, Хопер ткнул кулаком в бок сидевшего рядом шестерку.
— Хиляй отседа.
И приглашающе показал рукой на освободившееся место.
— Почему золото? Тут всего много, — ответил Сизов, не пошевелившись.
— А чего еще?
— Железо, медь, олово…
Зэки, сидевшие рядом и заинтересованно слушавшие перепалку, захохотали.
— Зря смеетесь, — серьезно сказал Сизов. — Земли тут богатейшие. Воровская власть не всегда будет. И тогда на этом самом месте, — он обвел рукой вокруг себя, — город встанет. Магазины, школы, детские сады…
— И пожарная вышка будет? — засмеялся кто-то в темноте барака.
— Конечно.
— И трамвай?
— Тоже будет.
— А тюрьма?
— Будет…
Опять дружно заржали вокруг. Сказанное воспринималось как сказка, но она, похоже, всем нравилась.
— Складно поешь, — сказал Хопер. — Только треп все это. Тайга она и есть тайга, сегодня, и завтра, и во веки веков.
— Не треп. Мне здесь каждая сопка — сестра родная.
— Ага. А каждый вертухай, значит, — братец родимый? Это мы уже знаем.
И опять смех. Разный. Раздраженно-злой и добродушно — умильный. Хопер недобро ухмылялся. Длинный парень, которого так и звали — Паря, ржал открыто и громко, как застоявшийся жеребец. Коротконогий увалень с бычьей шеей и типичной бандитской, перекошенной шрамом мордой смеялся высокомерными короткими «хе-хе» и смотрел так, словно хотел сказать: "Не выпендривайся, все мы тут одинаковые, никому не нужные, забытые Богом и человеком сволочи". Обычный русоволосый мужик, по кличке Рыжий, потому что любимым его словечком, которое он с особым смаком повторял к делу и без дела, было — «рыжевье», сказал:
— Ври, да не завирайся. Вот лес вырубим, и будут здесь одни пни…
— Как бы не так! — перебил его Сизов. — Когда железо и уголь рядом лежат, знаешь, что бывает?
— Знаю. Тогда пригоняют нас, зэков.
— Вы тут — птицы перелетные. Потюкали, поклевали и в сторону.
— А ты? — спросил Хопер.
— Я? — Сизов судорожно вздохнул, словно собирался выпалить что-то важное, но остыл и сказал загадочное: — У меня тут свои интересы.