— Вот тут мы и отдохнем, — сказал Хопер Рыжему, сидевшему возле брошенной в траву косули. И спросил: — А куда делся Паря?
— Побежал на болото воду искать.
— Эй! — крикнул Хопер. — Ты там не провались.
Паря не отозвался. Но скоро он вышел из-за кустов с охапкой осоки и еще каких-то толстых стеблей. Белые сочные комли свисали с его рук до самой земли.
— За водой далеко идти, — сказал он, сплюнув зеленую, как у коровы, жвачку, — Нате-ка пожуйте пока стебли. Водянистые, как сосульки.
Он захохотал. Но вдруг осекся, побледнел.
— Затошнило чего-то… Голова кружится…
Через минуту его начало рвать, желтая слюна поползла изо рта. Он повалился на спину, помотал головой и затих.
Хопер и Рыжий стояли над ним, не зная, что делать. Там вся вахта забегала бы тараканами: как же, зэк загибается. А тут и пожаловаться некому.
Потом Паря задергался.
— Судороги, — спокойно определил Рыжий. — Отравился, видать.
Присев на корточки, Хопер стал рассматривать принесенную Парей зелень. Стебли как стебли, только что толстые. Такие он не раз видел. Не ел, конечно, другой жратвы всегда хватало… А тут, когда не хватает? Черт знает, что тут можно есть, а чего нельзя…
К вечеру Паря совсем затих. Рыжий проверил пульс и ничего не нащупал. Неуверенно предположил:
— Закопать бы надо.
— Он же в бегах! — заорал Хопер. Такое предложение его разозлило. Найдут закопанного, поймут: не один был. Дотумкал?
Рыжий пожал плечами, зажмурился. Золотая птица, мотнувшая хвостом перед глазами, превратилась в обыкновенную ворону, и ему очень захотелось вернуться в барак, где все определено, все ясно и понятно.
* * *
Cизов смотрел на темный край обрыва, вспоминал.
Было это прошлым летом, когда они с Сашей ходили здесь, искали выходы касситерита. Вместе тогда подошли к обрыву, заглянули вниз. Он не в миг сообразил, что случилось, когда почувствовал, что земля уходит из-под ног. Уже падая, понял, что не удержится на краю, словно кошка, вывернулся в падении, откинул тело назад и в сторону. Толкнул что-то мягкое и тяжелое, услышал стук камней, улетающих туда, вниз, и короткий жуткий вскрик…
Этот вскрик до сих пор стоял в ушах. А сколько раз потом он снился ему, заставлял просыпаться в холодном поту…
Некоторое время он висел над пропастью, уцепившись руками за траву, ловя сапогами узкие уступы камней и замирая сердцем в ужасе от случившегося. Крик резко оборвался, послышался всплеск от падения в воду чего-то тяжелого, и все стихло.
Сизов тогда чуть следом не прыгнул. Наклонился над краем и отпрянул, испугался высоты. Сбежал вниз на зыбкую илистую отмель, что была возле серой стены, вертикально уходившей в воду, скинул телогрейку, сапоги и поплыл. Плавал под скалой, задыхаясь от озноба, кричал, звал. Тишина была немая, страшная. И вода была гладкая, мертвая. И ничего не плавало на поверхности, совсем ничего…