— Да вон же он! — вдруг закричал Толмач.
Человек бежал по пологому склону сопки, направляясь к густой кустарниковой поросли, понимая, что сверху его везде углядят и одно спасение — чащоба кустов. Но он, явно не таежник, не знал, что зеленое пятно, которое было у него на пути, — это кедровый стланик. Преодолеть его, да еще с разбегу, так же трудно, как проволочное малозаметное препятствие.
Плонский хотел сказать, что нужен, мол, мегафон, крикнуть беглецу, чтобы остановился. И вдруг увидел в руках у Толмача карабин.
— Сейчас мы его придержим, — крикнул Толмач, открывая дверь вертолета.
— Он и так не уйдет.
— Ничего, попугать невредно.
Толмач, видно, был отменным стрелком. После второго выстрела человек внизу застыл в неестественной позе. Прогремели еще три выстрела, явно доставшие цель, но, по мнению Плонского, совершенно лишние.
— Садись куда-нибудь! — захлопнув дверь, крикнул Толмач пилоту. И обернулся к Плонскому, сказал, как тому почудилось, с вызовом: — Надо поглядеть, тот ли это, кто нам нужен. Убедиться.
Посадить машину удалось лишь в полукилометре. Но ничего не оставалось, как идти пешком. И они пошли, не говоря друг другу ни слова. Плонский не знал что сказать. Толмач молчал, нарочно давая возможность зампрокурору придти в себя.
Труп лежал лицом вниз с руками, запутавшимися в плотной поросли. Это был именно труп, каких Плонский за свою прокурорскую практику нагляделся.
— Я хотел только подранить, чтобы не убег, — с жутким спокойствием произнес Толмач.
Плонский посмотрел на него и ничего не сказал. Перевернув убитого, он увидел юное мальчишечье лицо. Попаданий было три — в плечо, в спину и в голову, как при контрольном выстреле. Ясно, что Толмач ставил перед собой именно эту задачу — не задержать, а убить.
— Он?
— Он самый, — сказал Толмач, приподнимая труп. — А это что у него?
Левая рука убитого, опущенная в глубину стланиковой полосли, сжимала какой-то узел. Толмач поднял этот узел и с новой восторженностью глянул на Плонского.
— Ого, тяжеловато! Глядите-ка!
В узле был круглый мягковатый на ощупь мешочек из плотной ткани, точно такой, какие были в ящичках в том вертолете.
— Золото?
Плонский растерянно пожал плечами. Толмач продолжил:
— Я думаю так: мы никого не видели, ни в кого не стреляли. А рыжевье пополам. Что об этом думает прокуратура?
— Прокуратура пока молчит, — осторожно ответил Плонский.
— Пока — это как?
— Тебе что — прокламации нужны? — разозлился Плонский.
Он уже понимал, что отговорками не отделаться. Даже опасны отговорки, позволяющие как угодно толковать сказанное. Но не умел он так круто переворачиваться. Помягче бы, помедленней.