Поэтому языковед, не найдя в старых грамотах искомого слова, не сочтет свое предположение ошибкой. Нет, он должен будет «восстановить слово теоретически». Точно так же ученый-палеонтолог рисует нам образ какого-нибудь «дроматерия», от которого не сохранилось ничего, ни единой косточки, кроме нескольких отпечатков его ног на окаменевшем песке далекого прошлого.
Легко понять:
Трудно разобрать состав таких слов, как:
на смех
наспех
назло
набекрень
наудачу
наискосок
потому что нам известны слова:
где вы найдете слова:
смех
спех
зло
бекрень
удача
искосок
Не лишена интереса задача докопаться до происхождения этих пережитков прошлых эпох в жизни языка (не говоря уже о том, что такая работа весьма полезна!).
Любопытны и слова вроде:
Мы привыкли видеть в них неизменные и неизменяемые части речи: наречия, и только.
Но попробуйте поставить рядом друг с другом такие близкие друг другу слова, как
кувырком и кубарем
нагишом и голышом,
как сразу же возникает подозрение: да не прячутся ли за этим «неизменяемым» внешним обликом самые обыкновенные творительные падежи, каких-то ныне уже позабытых, но существовавших когда-то существительных?
Нам-то сейчас представляется, что слово «кувырком» отвечает на один-единственный вопрос: как? каким образом? Но не могло ли раньше оно отвечать и на другой вопрос: чем? Если это верно, в то время должно было существовать слово «кувырок». «Чем ты меня хочешь порадовать?» – «Да вот новым кувырком!»
В подобном предположении неправдоподобного немного. Ведь некоторые из имен, которые сейчас кажутся нам немыслимыми, существовали совсем недавно если не в общерусском, то в областных языках-диалектах. Не исключена возможность, что они существуют там и сейчас.
Вот слово «бекре́нь». В. Даль утверждает, что оно живое и означает «бок», один из двух боков. Он приводит такой пример из своих записей: «На нем шапка бекренём»; слово «бекре́нить», по его свидетельству, означает «изгибать на бок», «бекре́ниться» – «гнуться, ломаться»[79].
Лет двадцать назад в Великолуцкой области я сам слышал выражение: «смех – смехом, а спех – спехом». Кроме винительного падежа – «наспех» – мы сами употребляем и дательный – «не к спеху». Выходит, что слово «спех» вовсе не плод досужей фантазии автора. Оно и сегодня живет в языке, только оно одряхлело. Некоторые его формы совсем атрофировались, отмерли; другие как бы заизвестковались и могут выступать, двигаться, лишь когда их поддерживают под руки смежные слова.
Любопытно также словечко «нагишо́м», означающее «без одежды». Звучит оно как правильный творительный падеж от слова «наги́ш». Сомнительно только, могло ли быть такое странное слово?