Противник вел систематический огонь из тяжелых орудий по опушке леса, находящегося позади штаба 2-й стрелковой дивизии. При точном попадании немецкого снаряда под сосну дерево вырывало с корнем и поднимало на воздух. Измени немцы немного прицел, и они накрыли бы нас. Собственно, так и случилось позднее, но к тому времени мы уже ушли из леса и передислоцировались в другое место. Когда через несколько дней дивизия вновь перешла в наступление и мы проходили через этот район, то видели несколько глубоких воронок как раз на том месте, где находились штаб и узел связи.
Немцы методично обстреливали наши позиции, делая регулярные 15-минутные перерывы. Удивляло одно обстоятельство, день был пасмурный, нелетный, значит, авиация не могла корректировать огонь своей артиллерии, но она упорно клала снаряд за снарядом вблизи месторасположения штаба дивизии. В то же время на дорогу, идущую севернее соснового леса, не упало ни одного снаряда. Из предосторожности мы не пересекали поляну во время обстрела, пользовались 15-минутным перерывом. Именно тогда и отправляли в тыл подводы с ранеными^а к линии фронта везли боеприпасы.
9 февраля обед батальону связи был доставлен как обычно, к 14–00, а штаб дивизии по непонятным причинам так и не получил питания. Батальонная кухня уже собралась в обратный путь, но тут к ней подошел начальник штаба дивизии, полковник, и попросил меня накормить его. Повар налил ему миску супа. Полковник поинтересовался, нет ли у меня согревающего, и, хотя водка у меня была, я на всякий случай, памятуя о прошлых инцидентах, ответил отрицательно.
Как раз в это время по дороге мимо кухни проходили два легкораненых солдата. Они шли без всякой опаски, разговаривая друг с другом, видимо, делились впечатлениями боя. Один из них и говорит другому: «Пули так здорово свистят!» Полковник услышал эти слова и насторожился. Он переспросил бойцов, действительно ли свистят пули. Солдаты, не поняв вопроса, но, видя перед собой полковника, ответили утвердительно.
Дальше случилось нечто необъяснимое: полковник отбросил в сторону миску и побежал к штабу, на бегу отдавая приказание скорее переходить через поляну к овинам. Начальник 1-го отдела майор Оборин попытался было объяснить ему пагубность передислокации штаба дивизии без приказа. Я тоже подбежал к полковнику и заявил, что перемещать командный пункт штаба дивизии, тем более в тыл, нельзя. Тогда полковник выхватил пистолет и направил его на своего заместителя майора Оборина, который в резких тонах выражал свое несогласие с отходом без согласования с командиром дивизии и со штабом армии. Я выбил пистолет из рук полковника, и тут он, видимо, очухался. Но было уже поздно: выполняя приказ начальника, штабные офицеры уже пересекли поляну.