Вечером 19 августа 1793 года, а по преобразованному календарю – 2 фрюктидора I года новой эры, молоденькая девушка вышла из-за угла на улицу Ecole de Médecine и, осторожно оглядевшись, быстрыми шагами направилась по ней, не обращая внимания на неприличные замечания старых мегер, только что вернувшихся с обычного зрелища на площади Революции. Все таверны были заняты мужчинами, и женщинам только и оставалось, что издеваться над прохожими.
На девушке было пестрое серое платье. Большая шляпа с развевающимися лентами украшала необыкновенно привлекательную головку. Ее лицо было бы еще прекраснее, если бы не выражение твердой решимости, придававшее ему некоторую жесткость, отчего молодая девушка даже казалась старше своих лет. Трехцветный шарф опоясывал ее гибкий стан. Цвета республики были ее единственной защитой: никто не смел дотронуться до нее. Если женщины загораживали ей путь, она спокойно обходила их. Это было умно и осторожно, но, поравнявшись с каменным домом Деруледе, она вдруг с вызывающим видом подняла свою головку.
– Разрешите пройти, – вежливо попросила она, когда одна из мегер нагло преградила ей путь.
Так как справа от девушки была целая улица, то было чистым безумием обращать на себя внимание страшных фурий, еще не пришедших в себя от кровавого зрелища у гильотины.
– Ха, разрешите пройти?! Да известно ли вам, гражданка, что эта улица предназначена для аристократов?
– Я спешу, разрешите пройти, – повторила девушка.
– А ты что, аристократка? – захохотали старухи, наступая на девушку.
Последняя инстинктивно отступила к ближайшему дому с левой стороны улицы – дому Деруледе. С черепичной крыши портика спускался железный фонарь. К массивной входной двери вели каменные ступени. Здесь и нашла себе девушка временное убежище. Гордо, надменно смотрела она на ревущую и наступающую на нее чернь. Девушка отлично сознавала, что дикая развязка неминуема, но, не изменяя своего гордого вида, шаг за шагом медленно поднималась по ступенькам.
Вдруг одна из мегер с торжествующим хохотом сорвала с ее шеи кружевной шарф. Это послужило сигналом для дальнейших оскорблений. Посыпалась площадная брань. Закрыв руками уши, девушка продолжала стоять неподвижно и, казалось, не страшилась вызванного ею самой извержения вулкана. Но вот жесткая сильная рука одной из мегер ударила ее прямо в лицо. Дружный взрыв одобрения приветствовал эту наглую выходку. Тут молодая девушка, казалось, потеряла самообладание.
– A moi![8] – закричала она. – Убивают! Убивают! Гражданин Деруледе, a moi!
С полдюжины рук ухватили ее за юбку, но в этот момент кто-то сильной рукой схватил ее и втащил в дом. Она слышала, как захлопнулась тяжелая дверь, за которой раздавались проклятия, подобные крикам Дантова ада. Своего спасителя девушка не могла рассмотреть: комната, в которую он ее втолкнул, была едва освещена.