Да вот, собственно, и все. Дальше упоминание про Клаву Кособродову, про войну, которая видна и слышна во всем, про горе, которого навидался дед, про надежду на возвращение и про то, что фашистского зверя непременно разобьют в его логове. И подпись: «Ваш муж и отец Василий Дворецкий».
Катерина еще раз пробежала глазами письмо, пытаясь отыскать в нем нечто, не замеченное с первого раза, и потрясенно покачала головой.
Да в этом письме деда ведь нет ничего особенного! Уж сколько раз они с мамой и папой его в свое время перечитывали, а все равно ничего не смогли вычитать особенного, кроме редкостной невнятицы в упоминании о каком-то бывшем соседе, каких-то Вышних Осьмаках… Ну, бред у человека был перед смертью, дед решил правильно. Даже странно, что все письмо посвящено ему. Но и это их не насторожило, не заставило призадуматься. Решили, что дед, который вообще был человеком очень обязательным, счел себя должным выполнить предсмертную просьбу старого знакомца – какой бы нелепой она ни показалась. По его мнению, все это было сущей нелепицей. Он так и не узнал разгадки тайны, а Клава Кособродова узнала. Вот дед пишет: «Она была при кончине нашего прежнего знакомца, она ему и глаза прикрыла». И перед смертью неизвестный дедов сосед, уже не помня себя, выложил сердобольной медсестре тайну своей жизни, не сказав главного: где именно лежит клад. А Клава, не будь дурой, тут же решила прикарманить спрятанные сокровища. Вряд ли ее можно за это осуждать. Но не повезло ей, жутко не повезло!
Теперь вопрос вот какой: если умирающий все выложил Клаве, зачем ей понадобилось писать матери и посылать ее к Асе Николаевне Дворецкой? Зачем нужно было разыскивать адрес дома, под порогом которого захоронен «черный гроб» – шкатулка с таинственным письмом? Чего не сказал Клавдии тот человек, что осталось для нее последней тайной? Ну, тут и гадать нечего: местонахождение клада. А что писал об этом дед Василий?
Во-первых, он при жизни «сколотил себе домовину», то есть выстрогал гроб, надо полагать. Готовился к смерти, а потом пропал неведомо куда. Однако же умирающий сосед «все просил, чтоб я непременно известил о его кончине Анну Ивановну. А ей велел, чтоб достала из-под порога какой-то черный гроб (дескать, сестренка его Тоня знает, где он лежит), а открыть его позвала бы деда из Вышних Осьмаков. Конечно, сосед при этих словах уже заговаривался предсмертно, потому что дедушка его давным-давно помер, еще небось в ту пору, как сгинул из дому неведомо куда, да и разве может под порогом находиться гроб?!»