Она резко села, сцепила зубы, чтобы остановить внезапное головокружение и не привалиться вновь к этому родному плечу.
– И что ж ты тут делаешь, моя милая? – приветливо спросил старик. – Как же забрела в эти глубины преисподние?
Ирина глубоко вздохнула, пытаясь собрать свои разметавшиеся чувства и столь же беспорядочно мечущиеся мысли.
– Я следила за Павлом, – пробормотала, едва владея губами. – Он внезапно появился в деревне, потом побежал к вам домой и спустился в подземелье. Я шла за ним до самого выворотня, потом спустилась в подземный ход…
– А, понятно, – кивнул старик. – Это он приметил, значит, где в прошлый раз выбрался. И дальше что? Вы сюда так след в след и пришли? А где же он?
Ирина легонько мотнула головой куда-то в сторону, но старик ничего не понял, поглощенный внезапной мыслью:
– Как же вы святую мельницу прошли, голуби?!
– Никакой мельницы я не… – начала было Ирина, и тут ее осенило: – Мост! Мост, который встал дыбом! А внизу лежала борона с такими вот зубьями!
– Во-во! – оживился Никифор Иваныч. – Это она и есть: святая мельница над святой бороной.
Кое-как, путаясь в словах, Ирина поведала историю борьбы со святой мельницей. Все это время она исподтишка поглядывала на Сергея, и сердце ее каждый раз болезненно сжималось при виде его недовольно сведенных бровей. Ему все это было безразлично – ее злоключения, и страх, и боль, и угроза смерти, которая в обличье человека шла с ней рядом, держала за руку, заглядывала в лицо безумными глазами…
– Вы знаете, кто такой Павел? – вдруг выпалила Ирина. – Это Стас Торопов, Псих, это убийца, он убил нескольких человек…
– Да, я знаю, – кивнул Сергей, и впервые подобие оживления осветило его хмурое лицо. – Кто бы мог подумать, что мы столкнемся лицом к лицу. Ну, теперь-то он от меня не уйдет!
Какие-то мгновения Ирина ошалело таращилась на него, пока до нее вдруг не дошло, что Сергей еще ничего не знает. Они еще не видели убитого Психа!
– Эй, ты чего? – встревоженно спросил старик. – Чего вспомнила, что так побелела?
Ирина ничего не могла сказать – только слабо махнула рукой куда-то туда, где, по ее представлениям, находилась усыпальница, ставшая последним приютом Психу, осквернившему покой мертвых.
Дед споро подхватился, поднял повыше свечу и сделал несколько шагов в темноту. Ирине было видно, как он словно бы споткнулся и начал рассматривать что-то, лежащее у его ног. А там лежал мертвый Псих.
– Еби-чес-кая си-ила… – донеслось потрясенное восклицание Никифора Иваныча. – Птица-то… птица-то его клюнула!
– Птица? – Сергей вскочил, довольно-таки небрежно выпустив Ирину из объятий, бросился к старику. – «Птицы берегися страха ради твоего»? Так это она? Стрела?!