Лицо убийцы, бывшее доселе подчеркнуто спокойным, помрачнело. Он огляделся в поисках других подушек, одну даже выдернул из-под головы мертвеца, но та оказалась мягчайшей, как пух, которым была набита.
Машинально он приподнял убитого и снова уложил его простреленную голову на подушку. И уже по второму разу начал исследовать все остальные в нарядных вышитых наволочках, затейливо связанных крючком.
Наконец его внимание привлекла одна, самая маленькая. На суровом полотне были вышиты васильки и маки, среди которых затесалась ромашка с полуоборванными лепестками. Похоже было, что кто-то гадал на цветке: «Любит – не любит, плюнет – поцелует, к сердцу прижмет – к черту пошлет, своей назовет…» Но у гадающей не хватило терпения, а может, храбрости, она дошла до «поцелует» – и решила на этом успокоиться. А чтобы гадание непременно сбылось, вышила заветную ромашку на наволочке.
Да, это было давно: мулине изрядно выгорело, как выгорают цветы в засуху. Да и суровая ткань поблекла. А вот серые нитки, которыми была зашита подушка, казались на этом фоне очень яркими. Тем более что стежки были крупные, небрежные, в то время как остальные чехлы зашивали меленько, аккуратно, почти незаметно.
Убийца хмуро посмотрел на нитки, а потом подцепил стежок ногтем и рванул с такой силой, что шов лопнул. И стало понятно, почему подушка плоская, будто безжизненная: в ней лежало старенькое, застиранное до дыр полотенце, свернутое несколько раз.
Убийца стоял, держа чехол и полотенце. Он был неподвижен, только руки сильно тряслись. Наконец он отшвырнул тряпье, снова вырвал из кармана пистолет и несколько раз выстрелил в человека с простреленным лбом. Тело подскочило на мягком диване, однако кровь не потекла из ран, ведь человек уже несколько минут был мертв.
Да, это глупо, стрелять в убитого. Но тогда оставалось бы стрелять только в себя, ведь он сам во всем виноват, если быть честным.
Сам виноват. Сам упустил удачу – громадную, фантастическую удачу, которая совершенно случайно пошла вдруг в руки!
Ну где она? Где ее теперь искать? Неизвестно, зачем ей то, что она вытащила из подушки, ведь она ни о чем не подозревает! Или… подозревает? Она оказалась хитра, очень хитра, убийца сам мог в этом убедиться. Она не только угадала его замыслы, но и сбежала, хотя это было, казалось, невозможно. Почему бы ей не додуматься и до…
Черт, черт, черт, теперь остается надеяться только на счастливый случай! Но шансов почти нет. Это все равно как крикнуть сейчас в пространство – и ждать, что она вдруг отзовется: «Я здесь! Сижу и жду, чтоб ты пришел меня прикончить!» Шансов нет никаких.