Дворецкая остановила дочь жестом руки:
– Твоя мысль мне понятна. Но что скажешь ты?
Вопрос был адресован Анастасии, но та, вместо того, чтобы, воспользовавшись случаем, выразить все свое возмущение по поводу беспардонной лжи, прозвучавшей в ее адрес, только развела руками. Должно быть, ее словарный запас внезапно иссяк. Она не могла защищаться, и это, как ни странно, выглядело убедительнее, чем самые горячие заверения в собственной невиновности. Во всяком случае, Дворецкая перевела глаза на дочь.
– А почему ты так волнуешься? – внезапно спросила она.
– Я?!
– Да, ты. Посмотри, ты сама на себя не похожа. Что с тобой?
– Я в полном порядке, – проговорила дочь, но ее щеки предательски горели, а руки продолжали вить петли из шнурка.
– Странно, странно, – задумчиво проговорила Вероника, барабаня пальцами по деревянной перегородке. Похоже, старая женщина находилась в замешательстве. Весы, измеряющие правду и ложь, замерли в положении равновесия. Требовался дополнительный факт, какой-нибудь маленький штришок, довод, чтобы нарушить паритет сторон.
– Мама, ты веришь мне? – Элеонора предприняла отчаянную попытку. В ее металлическом голосе зазвучали нежные нотки.
Дворецкая еще раз взглянула на дочь. Крупные, породистые черты лица той несколько смягчились под влиянием момента. Но искренность так же мало шла Элеоноре, как добродушие тигрице.
– Нет! – выдала Вероника гневное резюме. – Не верю ни единому твоему слову. Все это ложь, от начала до конца. Ты придумала это специально, чтобы выгородить брата, а заодно свести счеты с молодой женщиной, которую ты терпеть не можешь. Не возражай, я вижу тебя насквозь!
– Но мама… – робко заговорила Тоня. – Я тебя не понимаю. Посмотри на Дроздову. Она ведь даже не придумала себе оправдания. Между тем ты веришь ей больше, чем собственной дочери, которая видела все своими глазами.
– Ничего она не видела. Это блеф! – заявила Дворецкая и, обращаясь к Насте, негромко распорядилась: – Ступай к себе в комнату и отдохни. Советую выбросить из головы весь этот словесный мусор.
Дроздова повиновалась. Зажав в руке найденный браслет, она направилась к двери. Сестры расступились, пропуская ее.
Дворецкая оглядела детей.
– Мне здесь тоже делать нечего. Душно с вами.
Ступив на порог, она обернулась и, обращаясь к Элеоноре, насмешливо произнесла:
– Кстати, ананасы в банках, которые якобы уплетал за обе щеки Влад, кончились еще неделю назад. Я сама заполняла заявку на продукты. – Она вздохнула. – Так что мелочи иногда решают все.
Дверь захлопнулась. А Элеонора так и осталась стоять, комкая в руках абсолютно ненужный ей шнурок…