– Ладно, не кисни. Что-нибудь придумаем.
В холодильнике нашлась подсохшая пачка творога, половина соленой горбуши и банка красной икры.
– Из этого сделаем тесто для пирожков, – стукнула я творогом по столу, – а из горбуши и икры – селедочное масло; ничего, что оно будет красное? Бабушке понравится. Остался последний вопрос. С чем будут пирожки? Какая начинка?
– Как это? – удивляется мама и кривится, предчувствуя дополнительные сложности. – А разве пирожки – это… Ну да, я спутала с оладьями – оладьи без начинки, а пирожки с начинкой…
– Что она любит?
– Она?
– Ну да, эта странная бабушка. Скажи наконец, как ее зовут!
– Рута Даниловна, – шепотом произносит мама и опасливо косится за спину. – Видишь паука в углу? – вдруг спрашивает она. – Он нас слышит.
– Он нас еще и видит, но беспокоиться нечего – мы слишком крупная добыча, – успокаиваю я маму, как могу. – И с чем же пирожки любит бабушка Рута?
– Я не знаю, – разводит руками мама. – Я помню только, что она не любила шарлотку, которую я всегда пекла на скорую руку; ну, ты знаешь – бисквит с яблоками…
– У тебя это омлет с яблоками, – уточняю я. – Ты думаешь, она не любит печеные яблоки? Отлично, сделаем пирожки с яблоками. – Я выкладываю на стол два красных яблока и одно зеленое.
– А ты уверена, что из этого… – мама брезгливо трогает слегка заплесневевшую пачку творога, – получится тесто?
– И преотличное, – успокаиваю я ее. – А ты пока отвари горбушу, минут пять.
– С хвостом? – ужасается мама и осторожно нюхает подсохшую рыбу.
Мы даже успели к отходу поезда.
– Так ты умеешь готовить? – уточнил мой жених.
На часах – полдень.
– Есть такой грех, – киваю я.
– Это же отлично! Моя жена… Моя первая жена ни черта не умела делать. Так, болталась дорогой пристежкой к автомобилю.
– Когда… Когда вы развелись? – решилась я на выяснение некоторых деталей прошлого.
– Разве я не говорил? – удивляется мой жених. – Мы не разводились. Перед тобой – вдовец! – Он встал и отчаянно мотнул головой, стараясь изобразить военную выправку. А в глазах – злость.
– Ты злишься, потому что я в такой день спрашиваю тебя о первой жене?
– Нет. Я вспомнил, как именно все произошло.
– Я не хочу ничего знать. Если ты ее убил на рассвете, удрученный брезгливостью, с которой эта женщина ответила на твои ласки, либо в обед, когда она бросила тебе на тарелку что-то уж совсем неудобоваримое, или к вечеру, когда вы опаздывали в оперу, а жена запуталась в бриллиантах и рухнула на ковер, разбив вазу династии Тинь … если ты даже придушил ее в полночь, обнаружив в нижнем белье жены, разбросанном на полу, чужую мужскую запонку, – мне на все это абсолютно наплевать!..