– В чай, – сдаюсь я. – Какими судьбами?
– Да случай, всего лишь счастливый случай, Инга Викторовна! Вы не поверите, но мне кажется, что я начал чувствовать вас на расстоянии, я слышу ваш запах, я знаю, когда вы спите, а когда испуганы. Занятно, да?
Он опять перешел на «вы». К чему бы это?
– Это все пирожки, – понуро киваю я. – На будущее будьте поосторожней, когда вас кормит женщина.
– Пирожки здесь ни при чем, – авторитетно заявляет инспектор. – Сами же заметили, что я талантливый розыскник.
– Черта с два вы бы нашли меня, если бы не пирожки! Посмотрите мне в глаза! Чувствуете?
– Чувствую, – кивает Ладушкин. – Чувствую, какой же я умный и сообразительный! Я два дня сижу на вокзале, два дня гуляю от электричек к автобусам на Владимир!
– Гуляете, значит, да?… – Я стиснула зубы, не в силах выдержать восторга Ладушкина и его упоения собственной персоной. – А почему, разрешите спросить, именно на Владимир?!
– Так я же знал, что вы туда поедете! Не во Владимир, конечно, я думаю, вы выйдете в Лакинске, а, Инга Викторовна?
Откинувшись на спинку сиденья, я глотаю горячий чай, поджигая язык разбавленным коньяком. Итак, Коля Ладушкин выследил меня вопреки всем ухищрениям с поправкой мамы в Германию. Бабушка не нашла в моей одежде посторонних предметов. Неужели прослушка была в ее доме?
– Как ваша нога? – невинно интересуюсь я, покосившись на вытянутую в проходе ногу Ладушкина.
– Болит! – радостно сообщает он. – Болит, зараза, но перелома, к счастью, нет. Полежите, сказал доктор, недельку, и все пройдет. А как тут полежишь, Инга Викторовна, сами понимаете…
– Вы задержали мою маму? – Я потрошу пакет с орешками. Арахис. Равнодушно отодвигаю.
– Не любите арахис?
– Не люблю.
– Учту. А про вашу маму я ничего не знаю. Я же отстранен от расследования, Инга Викторовна, как и весь наш отдел по особо тяжким. Теперь вами занимается исключительно отдел по борьбе с терроризмом ФСБ.
– То есть вы не следили за мной, не сидели в машине у дома бабушки, не шли по лесу?…
– Боже сохрани! Я два дня бегаю от автобуса к электричкам и обратно. Даже отчаиваться уже стал, думал, вдруг подвела интуиция? А потом смотрю – вы! Испуганная такая, бледная, идете по вокзалу – кроссовочки, рюкзачок, головка понурая, ну настоящая туристка после тяжелого похода!
– Ясно…
– Да ничего вам не ясно! – возбудился Ладушкин. – Пока этот немец, который Зебель и Хер, демонстрирует нашей Службе безопасности особенности профессионального розыска по-арийски, я пораскинул мозгами и решил выяснить, где предпочитала проводить свой отдых ваша ныне покойная любвеобильная тетушка. И что вы думаете?