Бабушка была одета в выходное свое пальто – нежно-персикового цвета, с рыжей опушкой из меха лисицы по низу широких рукавов. Ее узкие остроносые ботинки на каблуках с высокой шнуровкой, небольшая шляпка и прозрачный длинный шифоновый шарф в черно-вишневых тонах (под цвет темно-красных перчаток) привлекали внимание всех вновь пришедших к главному следователю нервных посетителей, успокаивая их, по крайней мере, минут на пять-шесть. Столько времени и надо было, чтобы в довершение к вышеперечисленному рассмотреть еще старинный ридикюль бордового цвета с позолоченной цепочкой и восемь массивных перстней, надетых на пальцы поверх перчаток.
Самые дотошные оставляли напоследок разглядывание бабушкиных очков в тонкой золотой оправе, но на это решались не все, потому что за стеклами очков их поджидали решительные насмешливые глаза, а решительный взгляд бабушки, да еще с оттенком насмешки, выдержит не каждый, особенно мужчина. Картонка с какими-то надписями была явно не к месту, но бабушка относилась к ней бережно, следя, чтобы уж совсем обалдевшие и любопытные граждане не могли прочесть надписи.
Войдя в кабинет, бабушка степенно осмотрелась. Поначалу ее внимание привлекли графики роста раскрываемости преступности, и она, подойдя поближе, стала изучать ежемесячные кривые под стеклом на стене. Что-то дописывающий начальник следственного отдела, не обнаружив посетителя на стуле напротив себя, огляделся и задержался взглядом на высокой седой женщине в оранжево-красном, считывающей показатели с графиков.
– Прошу.
– Минуточку, – строго проронила бабушка. – В прошлом месяце у вас процент раскрытых преступлений по особо тяжким был ниже, чем в позапрошлом. А по изнасилованиям выше. Можете объяснить это психологически?
Справившись с накатившим беспокойством, начальник рассмотрел бабушку повнимательней, прикинул, что на проверяющую из генеральной прокуратуры она не похожа, достал пачку сигарет и закурил, приготовившись к настойчивости умственно потревоженной общественницы или ищущей справедливости родственницы какого-нибудь правонарушителя.
– Это только дело случая, – ответил он между первой и второй затяжками. – Самих преступлений бывает разное количество. Весной и, как ни странно, осенью количество изнасилований увеличивается.
– Что вы говорите?… – Бабушка заинтересовалась, присела к столу, осторожно приладив картонку на полу у стула. – Весной – это понятно, обострение рецепторов осязаемости…
– Да каких там рецепторов, – отмахнулся начальник. – Теплеет, и девчонки ноги и шеи открывают до пупка, вот вам и объяснение.