– Забрала оружие, когда он заснул после коньяка. А почему вы не вмешались? Ведь его квартира прослушивается, вы должны были знать о звонке Кости ко мне?
– Я очень рад, что вы со мной работаете, – заявил Кошмар. – Очень. Потому что вы не только умны, чувствительны, как, впрочем, и полагается женщине, но и логичны. Ваши действия подчиняются особой здоровой логике. А действия начальства Службы – нет.
– Вы хотите сказать…
– Да. Я хочу сказать, что руководство отдела внешней разведки с удовольствием бы поставило точку в этом расследовании именно пулей из «браунинга», выпущенной профессорской рукой. Это многое бы упростило и всех устроило. Но, естественно, до того, как Дедовым был подписан отказ от показаний.
У входа в подъезд Надежда настолько ослабела от потуг мысленно решить проблему со скорейшим возвращением в театр, настолько устала, представляя покачивающегося на стойке упакованного брюнета, что стала падать, предупредив в накатившей пелене бесчувствия:
– Сейчас потеряю сознание…
Помреж подхватил ее сзади и держал, прижав к себе, пока нажимал кнопки на двери. Лестница извивалась зловещими клавишами, множась стократно, и Надежда не попадала ногами на ступеньки. Тогда помреж вдруг взял ее на руки, подкинув для более удобного уложения, и Надежда спокойно констатировала: «Так не бывает!..» – и повторяла эту фразу про себя, пока ее не усадили на пол в прихожей.
– Раздевайтесь, – приказал помреж.
Надежда сидя стала расшнуровывать кроссовки. Потом стащила куртку. Она осторожно поднялась с пола и заглянула на шум в кухню. Помреж возился у стола. Он был в фартуке. На фартуке устрашающе розовыми мордами скалились три поросенка.
– Можете осмотреть квартиру, – сказал он.
Надежда осмотрела две комнаты, посетила таулет и пересчитала бутылочки с шампунем, банки с кремами, гелями, ароматическими солями, пеной для ванн, тюбики с кремами для и после бритья. Всего двадцать шесть. На зеркале – ни пятнышка.
– Большая ванная, ты заметила?
Надежда уставилась на помрежа, пытаясь понять, что означает это «ты».
– Я говорю, что ванная большая, потому что сделана некоторая перестройка. Вот эта стена выдвинута в комнату. Комната, правда, стала на полтора метра меньше. Не шестнадцать квадратных, а четырнадцать и три. Ты меня понимаешь?
«Ничего не понимаю!» – с отчаянием подумала Надежда, но послушно кивнула.
– Ты можешь переночевать в этой комнате. Я сплю в большой. Но сначала сделаешь мне кое-что.
– Что?
– Сними свои идиотские очки.
Надежда сняла очки. Теперь глаза прятать стало трудней.
– Теперь сними резинки с хвостов.