– Интересная тенденция. Смотри, два года назад вот эти девушки, практически не изуродованные, смерть от проникновения тонкого колющего предмета, обнаруживались в морге. В одном и том же. Четыре девушки. Я почему еще запомнил, у нас как раз тогда в другом морге стали пропадать тела, понимаешь, а тут, наоборот, кто-то подбрасывает. Раз в неделю – подкидыш.
– Я не помню такого.
– У вас это дело о пропажах вел крепенький такой. Стриженый.
– Да-да, что-то припоминаю.
– Я еще пошутил, чтобы он подкидышей перетащил в тот морг, из которого пропадают, и дело в шляпе. Но у него пропадали мужики.
– Девушек опознали?
– В том-то и дело, что нет. А у Лаврова из Сокольнического в том году несколько девушек не доехали в Турцию на легкие заработки. Контракт подписали, а не приехали. И заявили о пропаже не родители, что интересно, а фирма, пригласившая их, расшумелась. А родители только посмеивались. Лавров одного отца разговорил. Тот объяснил, что его дочь и подруга не дуры, в Турцию только доедут, а там постараются сбежать к проживающим в Стамбуле подружкам, потому что все эти фирмы так дешево могут устроить только в публичный дом. Значит, сбегут. И напишут погодя, что и как. Лавров эти фотографии показал, двоих опознали. Тогда так и решили, что девушки были убиты за нарушение контракта. Я думаю, что родители двоих других до сих пор ждут писем из Стамбула.
– А эти…
– Этих опознать, как видишь, трудно. Вот здесь, смотри, кто-то просто анатомию изучал, не иначе. Так аккуратно разделаны, почти все органы целы, но вроде их пытались извлечь наружу. Все в возрасте до тридцати.
– Слушай, Симаков. В обычной квартире можно так разделать, чтобы потом все убрать?
– Сомнительно. Ну, если пол и потолок – кафель. Были случаи, когда хватает и ванной. Расчленяют и выносят, никто ничего не замечает, но вот разделать так подробно и качественно… Как в анатомичке.
– Еще вопрос. Где в Москве можно достать кровь?
– В пункте переливания. Иди и купи.
– Так просто?
– Ну, не очень просто. Предположим, несчастный случай, человек на операционном столе, а крови его группы нет. Ты – родственник, у больницы – ни денег, ни машин, ты садишься в свою тачку, гонишь на пункт, платишь деньги и привозишь кровь или донора.
– А можно иногда приходить и покупать по стаканчику?
– Вроде как на опохмелку?
– Нет, для искусства.
– Я тебя, Ева, уважаю за то, что ты борешься не с преступностью…
– А за то, что я замахнулась на систему! Ну и что?
– Я ради тебя могу даже и на пункт переливания крови позвонить и сказать, что у меня кончилась красная краска, а мне надо дорисовать закат, не продадут ли они немножко крови?…