Сам Вальтер обычно проводил все свое время в кабинете, зарывшись в бумаги едва ли не с головой.
В один из таких вечеров в дверь внизу громко постучали. Вальтер ругнулся, сквозь зубы, вышел в коридор. Осторожно приоткрыл дверь в детскую и, удостоверившись, что ребенок спит, спустился вниз. Прислуга в этот вечер попросила выходной.
Снова раздался громкий стук.
– Иду я, черти б вас забрали!
Он посмотрел в глазок, но в вечернем тумане ничего не было видно.
Вальтер накинул цепочку и приоткрыл створку…
Пусто. Темно. Уличные фонари превращают туман в густое молоко и ни черта не освещают.
– Ерунда какая-то… – Вюст в очередной раз пожалел, что на сегодня отпустил прислугу. Подобной ерундой должна заниматься именно она.
Вальтер закрыл дверь. На всякий случай повернул оба замка и задвинул небольшую щеколду. В Берлине становилось неспокойно…
Вюст немного подождал, не постучат ли снова, выглянул в глазок, а потом поднялся к себе в кабинет. Прикрыл дверь. Повернулся к столу… и замер.
В его кресле, закинув ноги в блестящих начищенных сапогах на стол, сидел человек.
Черная форма офицера СС сидела на нем как влитая. Широкая улыбка. В глаза Вальтеру бросились неестественно длинные клыки и острые, будто подточенные, передние резцы.
– Здравствуйте, Вальтер, – произнес зубастым ртом человек, и Вюст признал в нем фон Лилленштайна.
– Господи помилуй! – Вальтер выдохнул, привалившись к стене, схватился за сердце. – Господи помилуй. Генрих…
Он снова посмотрел в лицо Лилленштайну. Тот по-прежнему улыбался. Но только зубы были самые обыкновенные, чуть желтоватые, обычной длины и формы.
– Ап! – дурашливо развел руки в стороны гость. – Аплодисменты, досточтимая публика! Мы начинаем вечер удивительных чудес и волшебства!
За Вальтером захлопнулась, вроде бы сама собой, дверь.
– Бросьте дурачиться, Генрих. – Вюст осторожно, стараясь, чтобы это выглядело естественно, нажал на ручку. Но дверь не поддавалась. – Вы меня напугали! Как вам, черт побери, удалось пробраться в дом?
– Так «черт побери» или «господи помилуй»? Вы уж определитесь со своими предпочтениями, дорогой Вальтер. И оставьте в покое дверь. Это может плохо кончиться. Вы помните наших подопечных?
– Что вы имеете в виду?
– Ну, скажем, Двенадцатого или Пятого. Большой юморист.
– Я не понимаю… – Вальтер почувствовал, как неприятный холодок прокатывается по спине. – Вы что… Вы что, притащили их сюда?!
– Спокойно, – поморщился Генрих. – Вы же ариец, у вас нордическое спокойствие разлито в крови.
Слово «кровь» прозвучало так… Так… что у Вюста подкосились колени. Чтобы не упасть, он облокотился на дверь.