– Можно, только надо будет через поселок двигать.
Лопухин почесал в затылке.
– Уж лучше через болото. Никак?
– Дурное там место. Гиблое. – Колька отвернулся.
– Совсем-совсем никак? – Иван чувствовал, что парень что-то недоговаривает. – Ну, болото… А то через поселок с нашим немцем риск большой.
– Дурное место там, гиблое. – Парнишка глянул на Ивана и добавил поспешно: – Говорят так.
– Ну да, бабушкины сказки, – Лопухин усмехнулся, но внутри екнуло. – По краю пройдем?
– Ну, по краю… – Колька легко поднялся на ноги. – Пошли тогда. Чего расселись?
Болото. Наверное, невозможно передать щемящее ощущение трясины тому, кто никогда не видел плоской, неподвижной и вместе с тем отвратительно живой массы мха, воды, ила и еще черт знает чего. Болото похоже на время, оно бережно и коварно сохраняет все, что однажды попало в его цепкие объятья. Каждому хочется, чтобы вещи, ставшие прошлым, так там и оставались, не тревожили сон, не выплывали жутким мороком из темноты. Но болото времени имеет свое мнение на этот счет. И молчит до поры, пряча поглубже страшные находки. Делая их все страшнее и гаже. И только тени воспоминаний болотными газами дурманят голову тем, кто решается идти через эту огромную лохань грязи и воды, не живую и не мертвую.
Когда они вышли из леса, Иван понял, что имел в виду парнишка.
Местечко действительно гадкое. Страшненькое. Кривые уродцы деревьев. Предательская зелень мха. Горбы огромных кочек. И если редкая птица долетит до середины Днепра, то редкий лось пройдет через белорусское болото. Топь. Страшное и емкое слово.
Вода пристально смотрела в небо черными зрачками окон.
– Ну как? Пойдем? – Колька явно наслаждался произведенным эффектом.
Иван прочистил горло.
– Делать нечего. Давай. Краем только…
Паренек хмыкнул.
– А иначе и не получится. Дед мой и тот до середины не доходил. – Он двинулся вперед.
Иван подтолкнул немца и пошел следом. Под ногами чавкала грязь.
– А еще я историю знаю. Старую, – вдруг сообщил Колька. – Хочешь расскажу?
– Дыхание побереги, – грубовато оборвал его Иван. И добавил, желая смягчить грубость: – На привале расскажешь…
– Ладно, – неожиданно легко согласился парнишка.
Идти краем болота было не так уж сложно. Почва под ногами еще не налилась водой, легко пружинила, словно подталкивая сапог. Мальчонка топал впереди, как заведенный, выдерживая бодрый ритм. И если к кому и относился совет поберечь дыхание, так это к самому Лопухину, а немец так и вовсе уже дышал тяжело, то и дело утирая пот со лба.
Иван на ходу оглянулся. Далекая линия леса. Бескрайняя топь, по краю которой они шли, только на первый взгляд казалась плоской. То тут, то там из болота вылезали какие-то бугры, не то холмы, не то кочки-переростки, чахлые деревца сбивались в рощицы.