В соседскую квартиру Маша ворвалась как фурия. Вся семья Сидоренко была в сборе. Маша с порога начала кричать так, что все поняли: с ней истерика.
Еще бы! В такой ситуации вряд ли возможно избежать нервного срыва. Маша кричала, что Валерка – сволочь! Что он угробил ее мужика! Что теперь непонятно, выкарабкается ли он вообще! И что денег на вторую операцию у нее нет! И на сиделку нет! И на лекарства нет! И что если они считают себя порядочными людьми, то должны оплатить ей все эти расходы!
– Да сядь ты, сядь! – орал Валера, потому что перекричать Машу было невозможно.
Та захлебывалась рыданиями, выкрикивая фразы все более и более отрывисто. Видимо, дыхания на длинные словочетания ей не хватало:
– Вы! Должны сами! Понимать! Что по вашей! Вине! Он! Чуть! Не умер!
Валера подошел вплотную. Обнял ее. Она как будто ждала этого: затихла сразу, еще понемногу всхлипывая, но уже без слез и без выкриков. Прерывистое дыхание, заложенный нос, опухшие глаза. Она дала себя уговорить: ее усадили за стол, накапали успокоительных капель.
– Теперь расскажи спокойно, – попросила Ира.
– Ир, подожди! – перебил муж. – Я все понял. Да, я принес ему четвертинку. Он сразу выпил, закусил чем-то, не помню. Мы поговорили немного. И я ушел. Он был очень доволен, благодарил меня.
– Валер! – Ира аж впилась глазами в мужа. – Да ты в своем уме?! Ты чуть человека не убил! Ты понимаешь это?
– Да понимаю! Понимаю! Но он так просил меня. Не смог я ему отказать. Как другу, не смог…
– Ну и что ты наделал?
– Ну виноват! Виноват! Как мне искупить? – Валера готов был рвать на себе волосы от избытка чувств. – Денег я дам. Сколько нужно-то, Маш?
– Если честно, то много. Считай сам. – И она стала загибать пальцы. – Операция плюс отблагодарить врача. Потом сиделка круглосуточная. Дней на шесть-семь – это уж точно. Еще лекарства. Знаешь, ты можешь сам подъехать в бухгалтерию больницы и все оплатить официально, чтобы я даже не касалась. И врачу в конверте передай, сколько сочтешь нужным.
– Ладно, Маш! Все сделаю. Прости меня.
Я тоже, видно, дурак еще тот! – И он виновато отводил взгляд и нервно курил.