Хотя тогда она не узнает, какие дела Марчат Вилсин ведет без ее участия.
— Так ты мне поможешь, Лиат-кя?
— Конечно, но… что-то не так, Амат-тя?
— Да, но пока пусть это тебя не тревожит. Просто сделай, как я прошу, а прочее — моя забота.
Лиат поклонилась, собираясь уйти. Амат ответила позой благодарности и прощания учителя с ученицей. Лиат сошла вниз по ступенькам; через некоторое время раздался стук закрываемой двери. Снаружи, за окном, вспыхивали и гасли огни светлячков, еще более яркие с наступлением сумерек. Амат окинула взглядом улицы: огнедержца с печью на углу, юношей, группками направляющихся в веселый квартал, чтобы обменять серебро и медь на удовольствия, от которых к утру не останется и следа. В этой толчее споро пробиралась Лиат — к складам и жилищам грузчиков, красильщиков и ткачей.
Амат глядела ей вслед, пока девушка не исчезла за углом, откуда не окликнуть, а потом сошла вниз и заперла дверь на засов.
До пограничной арки на выезде из Сарайкета было недалеко.
Марчат со спутником дошли до нее из Дома Вилсинов, пока луна поднялась на два мясистых пальца старого гальта. Строения так и стояли вдоль дороги, изредка выплескиваясь на поля и в густые рощи, но за огромной каменной дугой — под ней могли вровень проехать три повозки, а высотой она была с дерево — город кончался.
— В Гальте стояла бы стена, — произнес Марчат.
Итани сделал вопросительный жест.
— Вокруг города, — пояснил Марчат. — Для защиты от вражеских набегов. У нас в отличие от твоих предков не было андатов, чтобы держать противника в узде. В моем родном Киринтоне мальчишек за провинности отправляли на ремонт стены.
— Звучит неприятно, — согласился Итани.
— А как наказывают сорванцов в Сарайкете?
— Не знаю.
— Ты что, никогда не таскал пирогов из кладовки?
Итани улыбнулся. Улыбка у него была смелая, уверенная.
— Таскал, только не попадался.
Марчат захохотал.
«Странно, должно быть, мы смотримся со стороны, — подумал он. — Старый гальт с посохом — не то опираться, не то отгонять собак — и этот дюжий парень в рабочем тряпье. Остается надеяться, что никто не заподозрит неладного».
— Твоя фамилия Нойгу? Точно, Нойгу. Вспомнил. Ты работаешь у Мухатии, верно?
— Да. Повезло мне, — ответил Итани.
— А я слышал, он редкий придира.
— Не без этого, — добродушно согласился Итани. — С ним мало кто любит работать. Остер на язык и ненавидит опаздывать к сроку.
— Стало быть, ты не жалуешься?
Итани пожал плечами. Еще очко в его пользу. Парню не нравится старший, это ясно, и все-таки он не жалуется, хотя есть возможность — с ним рядом глава Дома. Марчата это устраивало еще по одной причине: коль скоро Итани оказался порядочным человеком, ночь обещала быть менее гадкой.