— Э-э… что ж, превосходно. — Иварссон, сияя победной улыбкой, обернулся к Веберу.
— Вот. — Расколь протянул ему ручку и блокнот. Иварссон тут же уткнулся в него.
Улыбка разом погасла.
— Но ведь… — Он запнулся. — Хельге Клементсен — это же управляющий. — В глазах его появился проблеск понимания. — Он тоже замешан?
— Еще как, — подтвердил Расколь. — Ведь это же он взял деньги, не так ли?
— И положил их в сумку грабителя, — тихо прибавил Вебер со своего места у двери.
Вопросительное выражение постепенно сползало с лица Иварссона, уступая место ярости:
— Что за бред? Ты ведь обещал мне помочь.
Расколь внимательно выслушал его, изучая длинный острый ноготь на мизинце правой руки. Затем он с важным видом кивнул, склонился над столом и сделал Иварссону знак сесть поближе.
— Ты прав, — шепотом сказал он. — Это и есть помощь. Уясни себе урок жизни. Поучись хотя бы у своего ребенка. Упущенное наверстать нелегко, но можно. — Похлопав Иварссона по плечу, он выпрямился, скрестил руки на груди и кивнул на шахматную доску: — Ваш ход, господин начальник отдела полиции.
Иварссон кипел от злости, шагая с Вебером сквозь «Кишку» — трехсотметровый подземный коридор, соединяющий здание Управления полиции Осло с тюрьмой «Ботсен».
— Кому я поверил?! — шипел Иварссон. — Одному из тех, кто изобрел само жульничество! Довериться проклятому цыгану! — Каждое его слово эхом отражалось от кирпичных стен. Вебер торопился как мог, стараясь поскорее покинуть сырой холодный туннель. «Кишкой» пользовались, когда надо было доставить заключенного на допрос в Управление или же отвести его обратно в тюрьму, и о том, что случалось порой в этом мрачном подземелье, ходили разные слухи.
Кутаясь в полы пиджака, Иварссон прибавил шагу:
— Можешь пообещать мне одну вещь, Вебер? Никогда никому ни слова об этом. — Оглянувшись на следовавшего за ним Вебера, он приподнял бровь: — Идет?
Вероятнее всего, ответ на его вопрос был бы положительным. В этот момент они как раз достигли того места, откуда стены «Кишки» уже были не просто выложены из кирпича, а покрашены в оранжевый цвет. И тут Вебер услышал негромкий звук: «пуф». Иварссон, испуганно вскрикнув, рухнул на колени прямо в лужу и схватился за грудь.
Вебер захлопотал вокруг него, тщетно бросая взгляды то в одну, то в другую сторону туннеля. Никого. Посмотрев на Иварссона, он увидел, что тот, по-прежнему стоя на коленях, с ужасом взирает на свою руку, окрасившуюся в красный цвет.
— Это кровь, — стонал он. — Я умираю.
Глаза Иварссона расширились и занимали теперь чуть ли не все лицо.