– Но что-нибудь ценное там наверняка есть, – не согласилась Ритка. – Иначе зачем бы его закопали в землю?
Ну что ж, возможно, она и права…
Замочек поддался не сразу, но после того как Ритка залила его растительным маслом, которое выпросила у мадам Габриэлы, попутно сочинив что-то про невероятно эффективную маску для лица, он наконец-то открылся. Мы с подругой переглянулись, не решаясь заглянуть внутрь.
– Давай, – подбодрила меня Ритка. – Предоставляю тебе честь первооткрывательницы.
Я откинула крышку, и мы увидели старую полуистлевшую ткань, в которую было завернуто содержимое ларца. Ритка не утерпела и, брезгливо морщась, принялась быстро разматывать тряпку. Ее разочарованный вздох подтвердил мои предположения: в ларце хранились бумаги. У Ритки еще теплилась надежда, что это только маскировка и у ларчика имеется второе дно, но после тщательного осмотра мы убедились: бумаги – его единственное содержимое.
– И из-за этого отправили на тот свет бедного библиотекаря? – возмущенно вопила Ритка, потрясая в воздухе плотно свернутым в трубочку свитком.
Я отобрала у нее бумаги, опасаясь, что она их просто разорвет.
– Надо посмотреть, что это за бумаги. Вдруг это план? – сказала я, чтобы немного утешить подругу, сама ни минуты не веря в подобную возможность.
– Как же! Наверняка какие-нибудь душещипательные вирши, которые пылкий поклонник посвятил этой красотке на портрете и ключик вручил, мол, захочешь прочесть о моей любви – бог тебе в помощь и лопата в руки.
– Не кощунствуй! – упрекнула я и осторожно развернула пергамент.
Нет, любовных стихов там не было. А было нечто совершенно невероятное: несколько страниц, исписанных красивым почерком. Текст был явно на латинском, в котором мы обе ничего не смыслили.
В дверь осторожно постучали. Ритка крикнула: «Входите!» так быстро, что я не успела убрать рукопись со стола. Дверь приоткрылась, и в нее протиснулся Марк. Выражение лица у него было виноватым, глаза с немым обожанием смотрели на Ритку.
– А, это ты, – разочарованно протянула она.
Марк уловил интонацию, и его лицо сморщилось, как от боли.
– Мадемуазель Рита, вы не забыли о своем обещании? – робко напомнил он.
– О каком еще обещании? И запомни: меня зовут Рита. Просто Рита без всяких этих мамзелей, ясно?
– Да, ма… Рита. – Марк покраснел, мне стало его жалко.
– Что ты ему обещала? – спросила я.
– Портрет он мой хотел нарисовать. Договорились на сегодня позировать. Кто же знал, что все так выйдет? Может, прогнать его? – спросила она по-русски.
– Оставь. Пожалей ребенка.
– Тоже мне ребенок. Всего на год младше меня. Ладно, пусть подождет. Сначала – рукопись. А кстати, ну-ка, Марк, иди сюда! – позвала она парня.