— Что, Лэри, такова твоя месть? — горько уточнил Стерко.
— Вскоре после того, как ты ушел, я серьезно заболел. Ребенок погиб во мне почти сразу, — Лэри совсем побледнел, но говорил ровным спокойным голосом. — У меня никогда больше не будет детей.
Стерко молча закрыл глаза.
Лэри неуверенно проговорил:
— Прости меня. Я должен был смолчать.
Когда Стерко решился посмотреть ему в лицо, столкнулся с сухим строгим взглядом. Лэри холодно улыбнулся:
— Нам обоим ни к чему ворошить наши личные дела. Лучше вспомнить о том, что сыновья вершителя рано или поздно объединятся, и тогда нам не сносить головы. Идя на эту встречу, я рассчитывал на твою профессиональную помощь.
— Увы, я отупел среди людей. И я категорически отказываюсь что-либо делать для департамента, — резко сказал Стерко. — Прощай, Лэри.
Лэри вздохнул и замолчал.
— Ты уверен, что поступаешь правильно? — наконец уточнил он.
— Как всегда, — выдавил из себя Стерко.
— Что ж, прощай, — бросил Лэри и быстро пошел прочь. На этот раз он больше не обернулся, и его фигура исчезла за зарослями густого шиповника.
Через полминуты из-за кустов выехал и устремился по шоссе микроавтобус с тонированными стеклами.
Стерко вернулся на стоянку и забрался в машину. Он чувствовал странное оцепенение, словно прямо сейчас потерял что-то совершенно бесценное, вот только что держал в руках и потерял навсегда.
Стерко сидел совершенно без сил, уставившись в лобовое стекло, которое уже снова вовсю заливали дождевые капли.
Вспоминая Лэри, Стерко нередко представлял у него на руках крошечного хавви с теплыми золотыми глазами. Стерко был твердо уверен в том, что ребенок жив и здоров… А все только что услышанное означало, что возвращаться домой будет ни к чему даже, если опасность минует. Если и возвращаться, то уж никак не в столицу, и тем более не на службу.
Нащупав телефон, Стерко вытащил трубку из чехла и набрал номер. Долго никто не подходил: когда Шото случалось воевать с больным братом, он мог и вовсе не сразу расслышать звонок. Наконец, трубку сняли:
— Слушаю, — бесцветным голосом произнес Шото. Люди считали акцент Стерко забавным. Но у Шото акцент был почти не заметен.
— Это я, Шото, — отозвался Стерко на родном языке. — Как вы там? Как Зого?
— Как обычно, — тускло ответил сын. — Неужели тебе это интересно?
— Не хами, малыш. Я через полчаса буду дома.
— Да? — удивился Шото. — Тогда зачем звонишь?
Стерко растерялся. Он обычно не звонил, даже когда задерживался, а уж тем более тогда, когда собирался домой. Но Шото раздраженно хмыкнул в трубку в ответ на молчание отца, а потом сказал: