– Это очень грустная история.
Я осмелилась посмотреть на него. В его лице ничего не изменилось, разве что привычная затаенная печаль мелькнула в глубине глаз.
– Смерть всегда печальна. Мама Полинки была очень красивой, – попыталась я найти слова утешения. С ним это было сделать труднее, чем с девочкой.
– О, да! – кивнул Андрей. – Очень красивой, очень молодой и очень несчастной… – Голос его дрогнул, и он оборвал себя буквально на полуслове. – Так скажи все-таки, зачем ты приходила? – спросил он явно для того, чтобы сменить тему.
– Ну, это касается твоей работы…
– Вот как? Интересно.
– Ну, не совсем работы, я неправильно выразилась. Я хотела кое-что узнать о Диане.
Он удивленно приподнял брови:
– С каких пор тебя стала интересовать эта женщина?
– С тех самых, как она захотела купить у моих друзей старое зеркало и предложила за него, не торгуясь, огромную сумму. Меня удивило ее желание, скрывать не стану. Обычно в таких случаях покупатели бывают очень придирчивы, стараясь убедиться в подлинной ценности раритета. Ну, требуют заключения всяких там экспертов, консультантов и все такое. Диана же, насколько я могу судить, видела эту вещь всего лишь мельком и решилась на покупку без всяких свидетельств его подлинности.
– И много она предложила?
– Сто тысяч.
– Долларов, как я понимаю?
– Ты правильно понимаешь.
– Странное дело.
– Вот и я так подумала. Но если бы выяснилось, что Диана – страстный коллекционер… К примеру, собирает произведения египетской культуры. Тогда бы все встало на свои места.
– Да нет, полный бред! – убежденно возразил Андрей. – Диана совершенно не переносит старых вещей – у нее что-то вроде фобии. Никакая историческая ценность предмета не может преодолеть ее брезгливости: Диана убеждена, что антиквариат – это скопище болезнетворных бактерий и плесени, от которых не может избавить никакая реставрация. В ее доме находятся исключительно новые вещи, можешь поверить мне на слово.
– Тогда ее желание купить зеркало, возраст которого как минимум лет пятьсот, выглядит тем более странно.
– Погоди. Это не о том ли зеркале речь, с которым вы забавлялись на рождественской вечеринке?
– О нем. Только мне не вполне понятен твой сарказм по этому поводу. Ты ведь тоже побывал в комнате с зеркалом, насколько я помню. Неужели не заметил в вещице ничего необычного?
– Да я на него и не смотрел, – пожал Андрей плечами, – просто выждал время, когда можно будет вернуться в общую комнату.
Я не была уверена до конца, но мне вдруг показалось, что Андрей о чем-то умалчивает. И эта мысль была мне неприятна.